Папан называет это место —
«змеюшником» или «клоповником». Участковый — рассадником заразы, а
все ребята на «кольце» — просто клубом.
«Невские орлята» — это клуб для
подростков, созданный уж не знаю кем в бывшем помещении ЖЭКа. Еще
там была библиотека, но ее быстро разворовали: у меня самого на
книжной полке лежат две потрепанные книжки — географический атлас и
самоучитель, по-моему, игры на баяне — украл я их, повинуясь
всеобщему тогдашнему увлечению.
Клуб располагался в двухэтажном
кирпичном доме рядом с детским садиком и пустырем и пользовался
популярностью. Здесь можно было сыграть в шахматы или в настольный
теннис ненастным днем, здесь можно было выпить вина в тепле и
комфорте, покурить, поболтать и даже выспаться в полуподвальном
закуточке под названием «атлетический зал». Разумеется,
пай-мальчики обходили это заведение стороной, да и то не всегда
благополучно, потому что «орлята», подкрепившись портвейном и
вермутом, разлетались далеко окрест своего гнездышка в поисках
острых ощущений и легких денег, а у пай-мальчиков денежки водились,
и расставались они с ними всегда драматично.
Здесь собирались вечерами мои
дворовые друзья. У меня были еще школьные друзья, но о них я
расскажу позже.
Я любил приходить сюда. Общество тут
было самое разношерстное. И настоящие блатные с отсидками в десять
и больше лет, и вечные скитальцы по 206-й статье с выбитыми зубами
и постоянным хмельным блеском в пустых глазах, и просто гопники без
копейки в кармане, но тоже всегда исправно пьяные к вечеру, и,
наконец, обыкновенные здоровые веселые ребята, для которых школа
была всего лишь восьмилетним заключением не очень строгого режима,
любители выпить, пошутить, и подраться — эти и были мои друзья. В
шутку мы тоже называли себя иногда гопниками, но все были
порядочные люди: все учились или в школе, или в ПТУ и не
привлекались. С гопниками мы не дружили, к блатным относились с
уважением, но без подобострастия, впрочем, блатные захаживали в
«Орлят» редко.
В последнее время я и сам был здесь
редкий гость, и Китыч справедливо обвинял меня, что я заучился. Ну,
а после романа с Милой, о котором я успел-таки брякнуть там и сям,
меня и вовсе стали считать отрезанным ломтем — в «Орлятах»
отношение к «бабам» было такое же, как в гоголевской Запорожской
Сечи, то есть сначала надо было отведать битвы, а потом уже
«ходить» с какой-нибудь, и лучше — на стороне, потому что среди
здешних и хороших не было, и засмеют вообще-то. Поэтому на стороне
имели вроде бы многие, только после своего опыта я стал
скептиком.