Прохожие оглядываются: высокий
спортивный парень с мужественным и открытым лицом и рядом
неказистая курносенькая девушка с испуганно-ждущими глазами...
Женщины улыбаются, вспоминая молодость. Правда, красавицы
недовольны. Особенно Вика — известная гордячка из нашего класса. Мы
скоро встречаем ее на набережной. Она спешит на очередное скучное
свидание. Она удивлена и оскорблена: сколько мы учимся вместе, а я
до сих пор не обращал на нее никакого внимания. Катя смущена
встречей и подавлена, а я холоден и полон достоинства. «Привет», —
говорю я небрежно. Вика презрительно отмалчивается. «Здравствуй,
Вика», — повторяю я с надменной учтивостью. Справившись с
изумлением, гордячка отвечает: «Привет». Там, за углом, ее ждет
Пушкин — верный воздыхатель и неутомимый зануда и, понятное дело,
она не торопится. «Вы куда это собрались?» — насмешливо спрашивает
она. «В ЗАГС», — говорю я и прижимаю Катин локоть, чтоб она, чего
доброго, не вырвалась. Божественная минута! Вика ошеломлена, но
старается взять себя в руки. «На свадьбу позовете?» — «Обязательно,
и Пушкина тоже». Напоминание о Пушкине отзывается на Викином лице
кислой гримасой. «Извини, нам некогда», — говорю я и тащу Катю за
собой. Главное, вовремя уйти. Особенно если имеешь дело с Викой.
Иначе мало не покажется.
Нет, не плохо, а? И между прочим, у
Кати, если не ошибаюсь, нет отца, а мать больна и немощна, я как-то
видел ее в школе. То есть мой полный стандарт.
Короче, убедившись наконец
окончательно, что странное, неопределенное и все же волнующее
чувство, которое я испытывал к Кате, и есть, кажется, любовь в
зачаточном состоянии, я решился. Момент был очень удачный. Маман
как раз достала два билета на знаменитый спектакль знаменитого БДТ,
и сама внезапно занемогла, так что билетики достались мне. Я
совершенно не секу в театре, однако сразу догадался, что лучшего
начала в стиле ретро не придумаешь.
В этот день я помыл голову шампунем.
Катя, святая душа, не подозревая, что в ее жизни грядет великий
перелом, как и обычно, тихо и незаметно отсиживала уроки, стараясь
спрятаться на переменах в самых глухих и темных уголках с книжкой в
руках. На ней было все то же мешковатое школьное платье, разумно
прикрывающее значительно ниже колена тонкие подростковые ноги в
ниточных чулках. Поверх платья болтался все тот же застиранный
передник с вышитой красной розочкой на боку. Все так. Все
правильно. Ни единого украшения, кроме железной заколки в волосах;
ни единого намека на кокетство. Наш роман вообще обещал быть не
кокетливым.