На третьей перемене, не удержавшись
до намеченного срока, я сделал Кате первое знамение: остановился в
коридоре и значительно, строго посмотрел на нее. Она оторвалась от
чтения, робко улыбнулась и зачем-то показала мне открытую
книгу:
— Вот, физику учу.
— В твоем возрасте, — иронично
отвечал я, видимо, тренируя будущий стиль наших отношений, — нужно
не физику читать, а романы о любви.
— Да, — потерянно пробормотала она,
мелко играя пальцами по обложке учебника, словно на гармошке.
— Да. Читай Мопассана.
— У меня нет.
— Что значит «нет»? Достань!
Бедняжка поняла мои слова буквально,
как приказ, и страшно смутилась.
— Я схожу в библиотеку.
— Обязательно сходи, — подтвердил я,
не двигаясь с места. Катя не решалась вновь углубиться в учебник, я
же не решался уйти так вот, бездарно, без завершающего слова, а его
не было, и я злобно улыбался и глядел на нее нехорошо — ну как
будто не знал, к чему прицепиться.
— Я схожу в библиотеку, — пообещала
Катя еще раз, умоляя меня взглядом уйти и не мучить.
— Сходи. Смотри, ты обещала.
— Схожу. Мопассана?
— Что хочешь. А пока учись... Учи
свою физику, хе-хе...
Больше я не мог. Отступая задом, я
как-то двусмысленно засмеялся и погрозил ей пальцем:
— Смотри у меня!
Какой-то шпендель — пионер, пулей
летевший по коридору, чуть не сбил меня с ног, и я все-таки сказал
«завершающее слово», боюсь, что слишком громко.
Знамение получилось зловещим.
После уроков я выбежал на школьный
двор и занял позицию за огромным кряжистым тополем. Настроение было
у меня, надо признать, странное. Я был взвинчен и зол. То ли на
Катю, то ли на себя. Более нелепое состояние перед волнующей
минутой свидания трудно себе представить — это скорее самочувствие
хулигана с похмелья.
Но такой уж это был проклятый день:
Катя вышла не одна. Само по себе это было уже преступлением, но она
вышла... с Викой! Такой подлянки я не мог представить и в бреду.
От ярости и отчаяния я со всей силы ударил тополь ногой и застонал.
Дура, дура, дура! Ну почему сегодня? Кто тебя просил? Ведь в жизни
никогда, никогда не видел, чтоб тебя сопровождал хоть кто то,
кроме портфеля. Ну теперь и пропадай, идиотка. Профукала свое
счастье. Не подойду! Хоть сдохни от одиночества и болезней — все
равно не подойду! Будешь локти кусать, умолять, плакать — не
подойду, дура несчастная.