- Только его давно не видать, – закончил юноша меланхолично.
- А куда он подевался, не знаете? – живо заинтересовался я.
Ниточки в этом деле так и норовили оборваться прямо в моих
руках.
- Откуда мне знать? – пожал он плечами. – Хотите, у Питера
спросите, они вместе квартиру снимали.
- Благодарю! – снова повторил я, но он уже отвернулся, потеряв
ко мне всякий интерес, и снова принялся влюбленно рассматривать
небеса...
Мезонин оказался сильно обветшалым. Зимой в нем наверняка
сквозило так, что художнику приходилось работать в пальто. Но
света, должно быть, достаточно: окна были большими. Хотя, с другой
стороны, настолько грязными, что неизвестно, сколько редких в наших
краях солнечных лучей могло преодолеть эти многолетние
напластования сажи и пыли.
На стук мой никто не отозвался, хотя из открытого окна доносился
гул голосов, а дверь была не только не заперта, а даже не
притворена толком.
Джентльмену не пристало входить в чужой дом без разрешения,
однако, если уж я сегодня выступаю в роли сыщика, можно поступиться
правилами приличия.
Двери на первых двух этажах были заколочены, зато третий
оказался не просто обитаем, а битком набит людьми. Разновозрастная
публика толпилась вокруг импровизированной сцены, на которой сидел
на стуле задом наперед импозантный господин с необыкновенно яркими
голубыми глазами и львиной гривой темных волос. Означенного
господина несколько портили черные волосы, пучками торчащие из
ноздрей, однако этот недостаток с лихвой искупался глубоким звучным
голосом.
Тихонько пробравшись в комнату, я остановился в уголке, решив
послушать.
- Нам, художникам, Богом дана способность проникать в самую суть
вещей, отображать на полотне человеческое естество таким, каково
оно есть! Крики невежд о приличиях – это притворство толпы,
людского стада, которое приводит в ужас сама мысль, что кто-то
увидит его без вычурных одежд.
Он на мгновение замолчал, обвел взглядом зачарованно внимающую
ему толпу, и продолжил с усмешкой:
- Я призываю вас работать! Писать то, что чувствуете, без ложной
стыдливости, без флёра морали. Писать натурщиц, а не выдуманные
образы, выливать на полотно все то искреннее, настоящее, что вы
чувствуете при виде прекрасного женского тела.
Кое-кто из присутствующих покраснел, прилично одетый мужчина
рядом со мной хмыкнул.