Он ненавидел вставать рано утром.
Особенно по выходным. Но правила есть правила: просыпаться всегда в
одно и то же время полезно. Там, правда, было ещё что-то о том, что
и засыпать нужно в одно и то же время, но это из области
фантастики.
После завтрака и кофе вырубиться
прямо за столом уже не тянуло.
Он сходил за телефоном, лежавшим на
прикроватной тумбочке, и нашёл номер Валентины Семёновны. Она
встаёт рано, так что обычно он начинал выходной с неё.
— Алло, — проскрипел старческий
голос, — кто это?
Опять не посмотрела, кто звонит.
Предупреждал же, чтоб не брала с незнакомых.
— Здравствуйте, Валентина Семёновна.
Это я...
— А, Егорушка! — обрадовалась
бабушка, даже голос будто помолодел. — Здравствуй, дорогой мой,
здравствуй!
— Я к вам заеду через полчасика?
— Конечно, приезжай.
— Что привезти?
— Да всё есть, касатик. Себя привози,
— рассмеялась Валентина Семёновна.
— Хорошо. Скоро буду.
Если «всё есть», значит, соседка
вчера сходила в магазин и купила молока, яиц, хлеба и масла. За
крупами, мукой, макаронами, чаем и бытовой химией Егор возил
Валентину Семёновну сам раз в полтора-два месяца. Старушка почти не
выходила из дома, отваживаясь выбираться «в люди» только в
компании. Раньше внука, теперь — Егора.
Стоило подумать о Никите, как
ежеутреннее тошно превратилось в невыносимо. Чёртов февраль.
Егор быстро собрался и вышел из дома.
Любимые чужой бабулей эклеры можно будет купить в кондитерской
возле её дома, а пока на остановку. Он быстро зашагал в нужную
сторону, мысленно кляня себя за то, что надел куртку, а не пуховик.
Совсем отвык от пешей жизни.
Неделю назад ударили морозы, и город
за ночь выстывал до ледяного звона. Промёрзшие деревья через одно
тонкими узорами накрывали выползшие из-под земли полупрозрачные
инейцы: смотрится красиво, но по теплу деревья начнут трескаться и
хиреть. Куда только комитет городского хозяйства смотрит?
В душной и одновременно холодной
маршрутке пришлось трястись почти сорок минут вместо ожидаемых
двадцати пяти: все встречные светофоры, как назло, давали красный.
Ладно, торопиться всё равно некуда.
Егор смотрел в окно и думал, что
должен справиться. Да, каждый февраль жизнь становилась абсолютно
беспросветной, а в этом году — особенно. Но это закономерно.
Потом наступит март, и станет
легче.
Всё нормально. Всё почти хорошо.
Подумаешь, бессоница.