— Юлий Антониевич, — проговорил он. — Ваше высочество еще более
выросли! — аккуратно кивнул на серебряное поле эполета.
Очередной внук императора, для юноши — троюродный кузен. Вот так
выпадаешь из круговерти и оказываешься застигнут врасплох как
младенец — Лис не ведал, что Юлий в столице и не представлял, с чем
того поздравить или о чем посочувствовать.
Отношения кузенов были, прямо скажем, никакие: когда бравый Юлий
отбыл в полк, десятилетний Алессан еще возился со своей деревянною
армией. После пяти лет обязательной службы маг продолжил военную
карьеру, но, как ни силился, Лис не мог припомнить ни единой свежей
зацепки из биографии собеседника.
Неосведомленность — большой грех для юноши его амбиций.
"Теряю хватку."
Зато уж Юлий не повторил его ошибки. Алессан замешкался лишь на
миг, слагая что-то уместное для начала бенефиса, когда гость
обратился к нему благосклонно:
— Ее величество сказывала мне о ваших подвигах во благо
Ладии.
Императрица возносила его? Неплохо.
"Ладно, еще не совсем теряю", — чуть расслабился Лис и отставил
ногу вольготно, однако Юлий еще говорил.
— Алессан, как видно, слишком учтив, чтобы хвалиться, — заметил
он хозяйке, — так я поведаю вам все, что знаю.
Непостижимо! но шутник в самом деле принялся говорить о войне с
деревом у Земского приказа, жестикулируя быстрыми руками боевого
мага.
Речь его высочества была красива и точна. Множество подробностей
нашли свои места, придавая шарм, но не рождая скуки — Алессан не
рассказал бы лучше. Лис деликатно смущался, стиснув книгу в двух
руках, и заходился безоружным гневом.
Кузен воспевал его доблесть так живо и просто, как ни за что не
поступил бы с равным. Щедро лилось благородство и покровительство —
гвардейскому ли капитану соперничать с желторотым братом за
пламенные взгляды дам?
Да, Алессан представал в этом рассказе несколько героически —
подумайте, какой смышленыш! — но слушали-то не его! Выверенную
прекрасную историю отняли и потехи ради обернули против него с
непререкаемой любезностью.
Какая мука быть восемнадцатилетним!
В отведенных местах Лис молил не приукрашивать его убогие
заслуги и мечтал, чтобы эта десятиминутная ода венчалась хотя бы не
дружеским трепанием волос.
Леди и незрелые кавалеры кружка оценили ораторский талант и
внимали охотно, даже знакомясь с этой повестью уже в четвертый раз.
После пафосного завершения, в котором по данной великодушной версии
Алессан едва не руководил допросом артефактора, Элена организовала
краткие овации — не было только ясно, кому из двоих магов
предназначенные.