От изумления Алессан ожил столь же внезапно:
— Вы рискнете выйти на прием советника?
Мысль заманивать бедняжку в свет казалась чересчур жестокой даже
Лису. Однако, кузина проявила нынче твердость — не железо, конечно,
но звонкий хрусталь.
— Если вы не боитесь, что я вас опозорю.
«Боюсь — я?..»
Предложение действительно звучало как подарок. Лису на вечере
нужен союзник, что сможет в случае чего подать сигнал тревоги через
пуговицу, а в остальное время изловчится прикрывать его отсутствие.
Хитрою Арис не назовешь, но внимание к ней можно гарантировать. Их
близкое родство при том снимает всякую опасность оскорбить его
невесту.
Алессан, однако, еще пребывал в сердобольном сомнении.
— Должен предупредить о неприятной для вашей семьи детали, —
осторожно заметил он. — Присутствовать будет тассирский посол.
Прием организуют в его честь.
Арис пошатнулась, точно оглушенная.
«Все ведет меня этой дорогой.»
Лучшее лето ее жизни растворялось тишиной последних дней. Птицы
вот-вот умолкнут совсем и примутся прощаться с севером. Как видно,
после леиного вечера, в начале сентября — пора и ей.
— Значит, я смогу все это вынести, — глухо обещала ее
высочество.
По большей части обращалась она к себе самой.
В Итирсисе: 25 августа, суббота
— Сколько еще? — тоскливо спросила леди, поднимаясь из кресла с
целью размятия ножек. Пользуясь длиною платья, она тихонечко
согнула прежде правое, затем левое колено, после чего распрямила их
со всею силою и грациозно поплыла к буфету за водой.
— На сегодня еще две, ваше высочество, — заглянул архивариус в
стопку бумаг на правой стороне ее рабочего стола.
Юстина Максимилиановна со вздохом подняла стакан, оглядела его
на свет, быстрыми чарами придала желаемую степень чистоты и лишь
затем наполнила до половины.
— Итирсис, как всегда, клокочет бестолковыми идеями, —
пожаловалась она. — Как, скажите, выписать патент для треугольной
цветочной вазы? Пусть она и лучше контролирует питающий заряд, но —
выдать монополию? Десять лет никто не будет вправе выдувать такую
форму!
— Абсурд, — пожал короткими плечами собеседник. — Стало быть, в
отказ?
Он бегло подровнял оставленные на столе листы и без пощады
хлопнул их в растующую башенку слева. Приговоренные к забвению,
чертежи и описания прожектов находили там временный покой, после
чего хоронились в подвал на века. Только попадание в центр стола
означало, что заявку можно отдавать на ежемесячное обсуждение
комиссии. Сегодня центр пустовал — сорокапятилетняя дочь
императора, участница этой комиссии по магической стороне, была
неумолима к бесполезным новинкам.