— Меня серьезно увлекла карьера в службах города, — сейчас же
подхватил манеру Лис. — дайте мне знать, если забьется дымоход.
Алвини-трубочист?! Девица поневоле рассмеялась, и запах шоколада
вновь сорвался с губ. Поцеловать ее вдруг захотелось до мурашек,
Лис даже крепче уцепился за фонарь. Ничтожная решетка магу не
помеха, однако, с леди Астер (будущей Алвини) он даже себе не
позволит обходится столь вульгарно. Подобает прежде разобраться с
предложением, и нынче дивный для того момент — но не позорить же
невесту, не в чужой линялой форме обустраивать их общую судьбу!
Новая попытка залатать светильник удалась так неожиданно, что
Лис и Лея оказались ей ослеплены. Магичка поморгала, привыкая к
свету, плотнее запахнула шаль и несколько поспешно отвернулась.
— До завтра, Алессан. До встречи в «Щепке».
— До завтра, Лея. Добрых снов.
Лис наблюдал в который раз, как удаляется упрямая магичка, как
затворяется за нею дверь, как, задержавшись, гаснет и ее окошко.
Фонарь над ним теперь горел, а вся усадьба облачилась в ночь, и
даже силуэт хозяйки стал неразличим снаружи.
Фонарщик медлил, точно в странном ожидании, но, обманувшись
вновь, сурово взялся обустраивать защиту на зажженной лампе. Он
добросовестно работал уже минуту или две, когда окно внезапно
растворилось, и бумажный журавлик, подправленный чарами, клюнул его
напряженную щеку. Лис подхватил посланца, торопливо развернул и с
замиранием прочел знакомый почерк:
«Полагаю, Вам известно о скромном вечере, что я даю второго
сентября для близких?
Я буду ждать и Вас, господин Сиятельный Фонарщик.
Благодарная за Ваш нелегкий труд,
Л.А.»
Маг поднял голову и поборол желание не дочинить светильник,
чтобы опять к нему вернуться завтра. Он вдруг подумал, что частые
поломки фонарей могли иметь довольно много объяснений.
В Итирсисе: 1 сентября, пятница
У Трифона давно тряслись поджилки.
Весь этот иноземный цех и мастера внушали настоящий ужас, и
тереборщику не удавалось это скрыть. Хотелось думать, новые коллеги
отнесут это к его неопытности в преступании закона, а не на счет
того, что он — шпион. Трифон более всего боялся их расспросов, но
здесь неимоверно повезло — они не говорили по-ладийски. Общался с
ним лишь старый господин из местных — пригласил на выгодную
должность и перевез в закрытом экипаже на восток от города. Этого
места тереборщик не узнал и мог только надеяться, что обещание
начальства в силе и его отсюда непременно заберут. Живым и при
конечностях.