— У меня нет нареканий к принцу, — сказал он.
— Голос потребуется заверять магически?
— Ни к чему, ваше величество. Это был я.
— Фразы вырваны из контекста?
— Слепок подлинный.
Император не изменился в лице, но его взор показался вдруг
Флавию очень усталым.
— Что ж, наш союз действительно крепок, раз уж вы поклялись в
верности Тассиру.
— Кажется, именно этих слов я не произносил, — зацепился
ответчик без рвения.
— Однако, вы нашли там такое счастье, что готовы служить его
земле более, чем своей.
"Ты всегда был легкомысленным романтиком", — досказали глаза
отца.
Это не так! Он умеет слушаться рассудка! Если не в юности — то
уж годы плена его в этом наставили изрядно!
Отец не ведает, какими сетями оплетали заложника, склоняя
признать неизбежную новую родину — только изворотливость ума
спасала его от осложнений обстановки при отказе. Он учился не быть
слишком холодным — это не стиль тассирцев! — напротив, укрывался
потоком двусмысленных фраз.
Теперь его искусство предъявили императору — и слова прозвучали
клятвою влюбленного мальчишки, готового отринуть честь за
благосклонный взгляд какой-то южной чаровницы.
Или в диалоге есть лингвистическая деталь?
Флавий вдохнул чуть глубже, притормаживая хаос в голове.
— Дорогой принц, нет ли в моем тассирском досадных ошибок? —
спросил все еще без великого энтузиазма.
Селим был вынужден добавить к своей маске еще и легкое
снисхождение — отговариваться таким банальным ходом!
— Ваш тассирский очень точный, о царевич.
— Вы черезмерно добры, — принялся настаивать Флавий. — Переводя,
сгладили все мои оплошности. Я был так неуклюж, к слову "жена" даже
добавил притяжательное местоимение! Но и в тассирском, и в
ладийском "моя жена" употребляется только по отношению к женщине, с
которой связан обрядом при свидетелях.
— Вы не ошибались так сильно прежде, — покачал головой Селим. —
Уверен, что вы сказали "моя жена" не случайно.
— Стало быть, я, вдобавок, женат? — почти удивился Флавий. —
Этот перевод будет более точным?
— Стало быть, вы женат, — улыбнулся принц. — Если бы я знал, то
поздравил бы вас раньше.
— По какому обряду я связан с ней? — не мог уняться Флавий. — По
вере ваших отцов или моих?
Император не стал комментировать эту заметку, наблюдая внезапную
прыть.
— О царевич, как отвечать, если слышу о вашем обряде впервые? —
извернулся теперь Селим.