— А Толик куда делся?
— Какой Толик?
— Обычный! — взорвался я, мысленно проклиная пронырливого духа.
Похоже, какая бы со мной подляна не случилась, везде уши этой твари
торчать будут! Вот нахрена спрашивается, я Албычу его прибить не
дал? Сам себе теперь злобный буратино! — Я спрашиваю, куда айхи,
после того как меня убил, делся?!
— Не з-знаю, — видимо почувствовав мою ярость, начал заикаться
Лузга. — Мы, к-когда тебя с ножом в груди н-нашли, его рядом не
было.
— Цветочки, видимо, собирать ушёл, — со злостью процедил я. —
Ладно,- разогнулся я, отступая от Лузги на шаг. — Последний вопрос
и можешь считать, что тебе сегодня повезло. В чём смысл всей этой
суеты вокруг моей недосмерти и оживления с помощью эссенции с
частицей души Янхеля?
— Частица прежнего владыки сроднилась с тобой, владыка, —
неожиданно ожил Рауль, до этого со скучающим видом наблюдавший за
моим экспресс-допросом. — Теперь она не даст тебе свернуть с
намеченного пути. Ты призовёшь повелителя.
Я замер, с тоской оглядываясь по сторонам. А ведь он прав!
Мне нужно добраться до храма Безликого. Мне просто необходимо
как можно скорее туда попасть! И что мне теперь с этим делать?
***
Ветер яростно взвыл, плюясь солёными брызгами и, зачерпнув в
море очередную волну, с силой обрушил её на корабль. Тот сильно
накренился, жалобно скрепя мачтами, прижался бортом в вспенившейся
поверхности разбушевавшегося моря, но всё же выпрямился, слегка
накренившись уже в другую сторону.
— Сносит нас, капитан! В сторону сносит! — стараясь перекричать
бешеный рёв бури, проорал матрос в изодранной рубахе, с натугой
налегая на массивный румпель.
— А ну, навались, братья! — взревел тот, упираясь в непослушное
кормило, с другой стороны. — Берег рядом совсем! Навались!
Двое здоровенных мужиков ещё поднажали, выкладываясь на пределе
сил, но очередная волна, накатив, хлёстко ударила левее
корабельного носа, ещё больше разворачивая небольшой парусник в
сторону от спасительной бухты. Непослушное кормило вырвалось из
цепких рук, раскидав моряков в разные стороны, ветер до этого
наотмашь хлеставший со всех сторон, неожиданно перестал
беспорядочно метаться, сильно задув в сторону моря, волны
упорядочились, начав ритмично биться о корму.
— Будь ты проклят, айхи! — гориллообразный рулевой почти рыдал,
в бессилии потрясая пудовыми кулаками. — Будь ты проклят!