— Сеньор доволен?
— Узнаю утром. — Ответил Серкано, теребя пуговицу на груди и
раздумывая, стоит ли сделать вырез глубже.
Почему-то хочется, чтобы ОНА оценила размеры и рельеф грудных
мышц. Чтоб смотрела восторженно и затаив дыхание! Мечник прикусил
внутреннюю часть губы. Покосился на окно. Солнце нехотя уходит за
далёкие горы и мир рассекаются удлиняющиеся тени. Воздух горяч, но
чувствует лёгкое дыхание ночной прохлады, пропитанное морской солью
и цветущими травами. В кроне дерева во дворе кричат птицы, радуясь
отступающей жаре. Серкано оттянул ворот двумя пальцами. Слишком
много одежды, спина и грудь преют.
Мечник с раздражением расстегнул рубашку до пупка, сбросил жакет
на кровать. Со злобой воззрился на зеркало.
— Господин? — Пролепетал портной, по-черепашьи втягивая голову в
плечи.
— Жарко!
— Да, но...
— Какое ещё «но»?!
— Красота требует жертв. В этом случае, терпения.
— Какой толк от одежды, если к балу я уже промокну и буду
смердеть потом?!
— Не будете! — Портной вскинулся, будто мечник оскорбил его
мать. — Это прекрасные ткани! Лучший хлопок!
— Мог бы взять шёлк. — Пробурчал Серкано, взяв рубаху за ворот и
обмахиваясь им. — Он как-то прохладнее будет.
— Будь у меня больше времени... шёлк требует тонкой работы и...
его мало.
Снаружи загремели колёса, весело ржанула лошадь. Серкано
дёрнулся, схватил жакет и небрежно накинул на плечи. Поколебавшись,
застегнул рубашку, оставив только две пуговицы. Поправил рапиру на
поясе, потянулся за пистолетом и отдёрнул руку. Выругался и
поспешил из комнаты, совсем забыв про портного.
На первом этаже на него уставилось не меньше двух десятков пар
глаз. Кто-то охнул и выронил кружку. Вино расплескалось по столу и
соседям, но те даже не заметили, поражённые видом благородного
господина. Действительно, таверна на краю города не то место, где
ожидаешь увидеть аристократа в парадном платье. Но что поделать,
Креспо специфичный род, да и работа требует довольно тесного
общения с простолюдинами. Серкано быстрым шагом пересёк зал,
толкнул дверь и окунулся в горячий воздух, пахнущий морем и
остывающим камнем.
У входа стоит карета, запряжённая белой кобылой. Кучер
приветствовал снятием шляпы, спрыгнул с козел и торопливо открыл
дверь. Серкано забрался внутрь и плюхнулся на кресло, осознал, что
колени дрожат, а сердце истерично колотится о рёбра. Стиснул
кулаки, откинулся на спинку.