Обливаясь потом, с бешено бьющимся
сердцем «пленник подземелья» кое-как выбрался на волю. Не
удивительно, что мне было плохо ― в первый раз после ранения
пришлось прикладывать какие-то усилия. В комнате царил настоящий
разгром, и, поскольку не было сил даже встать на ноги, я пробирался
к двери на карачках, надеясь, что Шань ещё жив.
Старик лежал у порога с торчащим в
боку ножом, одежда была залита кровью, и всё же его сердце билось
хоть и медленно, но ровно. Трясущейся от страха рукой я распахнул
халат Шаня и ахнул:
― Вот старый мошенник!
На нём был широкий пояс из толстой
кожи, усиленный металлическими кольцами. Нож лишь слегка рассёк
кожу, не сумев глубоко проникнуть в тело. От души похлопал
предусмотрительного «везунчика» по щекам, и вскоре тот застонал,
недовольно бормоча:
― Зря я тебя откармливал ― ишь как
лупишь раненого беднягу, похоже, кому-то действительно
полегчало…
Силы на радостях и правда ко мне
вернулись. Старик же, охая и держась за раненый бок, заковылял в
комнату, где при виде устроенного грабителями беспорядка быстро
пришёл в чувство, выразительно их обругав и смешно сотрясая воздух
маленькими сухими кулачками. Но, похоже, мы оба рано радовались:
через час у Шаня начался жар, и пока добряк-Ван под его
руководством готовил лечебную настойку, сам несколько раз чуть не
придушил, как оказалось, вредного и придирчивого «Учителя»…
К утру жар сменился страшной
слабостью. Бледный Шань, взяв за руку, еле прошептал:
― Кажется, сегодня ты спас мне жизнь…
но, Ван, можешь ещё кое-что сделать для старика? Сил не осталось, а
надо срочно передать тот свёрток, что я отдал тебе вместе с
деньгами, одному человеку. Не будь это настолько важно, поверь, не
стал бы просить, ведь ты ещё сам не здоров, мой мальчик… Помоги, а
после можешь забрать себе все деньги и отправляться, куда пожелаешь
― всё равно откладывал их для тебя…
Поколебавшись, я пообещал выполнить
поручение. Оказалось, идти надо было прямо сейчас, пока не
рассвело. На улице после дождя стоял сильный туман, и у меня
появилось сомнение ― мало того, что ничего не помнил, в такой белой
мгле было очень легко заблудиться.
Но Шань успокоил, сказав, что надо
всего лишь обогнуть дом, а дальше улица сама выведет к пристани. Он
велел достать из сундука плащ с капюшоном, а под него надеть
странного вида светлую монашескую рясу: