Первой мыслью было: «Накатаю-ка я что-то из классики, скажем из
детективчика». Народ ведь любит загадочные истории. Вот и стану
родоначальником жанра в России. Обворую, к примеру, Конан-Дойля с
его Шерлоком Холмсом. Будет у меня не «Собака Баскервилей», а
«Псина Петровых». Вместо Холмса выведу какого-нибудь субъекта,
близкого и понятного петербуржцам. Фандорина, к примеру. Был
заикой, станет картавым, на виолончели пускай играть научится. Но
потом подумалось: «А зачем заниматься плагиатом? Неужели самому не
родить что-то стоящее?»
И тогда в один прекрасный вечер я, не взирая на протесты сонного
Карла, зажег свечу, налил чернильницу до краев, макнул перо и
неровным почерком вывел на девственно чистом листе бумаги:
«Проклятье! Карлик Джо так внезапно выскочил у меня перед носом,
что я едва успел притормозить».
Гномы, эльфы, драки, смерти… любовь, как же без нее.
Универсальный рецепт коктейля. И мистика, только чуть-чуть… золотое
время ее пока не пришло. Немного юмора, легких шуточек, без грязи и
пошлости. А центральный персонаж? Каким его сделать? Глупым и
брутальным… Тонким и воздушным как безе… Или нормальным,
среднестатистическим «своим парнем»… Что мне, как автору, ближе?
Пусть будет внешне циничным, но обаяшкой внутри.
Я не ожидал, что текст пойдет так легко. Фразы рождались в
голове стремительно, на лету. Я не успевал их схватывать, исписывал
листок за листком, горя, словно в приступе лихорадки. Свеча таяла,
оплавленный воск капал на подставку. Огонек неровно дрожал. Карл
ворочался и недовольно бурчал.
— Ты чокнутый, Дитрих! — говорил он и отворачивался к
стене.
Ночь пролетела незаметно. На столе лежала стопка исчирканных
бумаг. Это был мой первый роман, вернее его первая часть. Чернила
закончились, вместе с ними исчез и запал. Я был опустошен,
обессилен и преисполнен томительного волнения.
Отпросившись у Дерюгина, пошел обивать пороги газет. Редакторы
смотрели на меня с интересом, но никто не желал рисковать. Моя
затея казалась им бредовой.
— Зачем нам это, молодой человек? Наши читатели —
респектабельные люди, им не понравится.
— Не вижу здесь глубины мыслей. Где философия, стиль,
мораль? А образ героя — кого он символизирует?
— Боюсь, нам не подходят ваши сочинения. Мой вам совет —
отнесите их истопнику, пущай он разожжет ими печь. В топку,
милостивый сударь, в топку!