Унтер-офицеров и капралов взяли из армейских частей московского
гарнизона. Высший офицерский корпус состоял большей частью из
иностранцев — лифляндцев, эстляндцев и курляндцев. Встречались и
русские (к примеру, одним из трех майоров был Иван Шипов, служивший
полковым квартирмейстером). Густав стал майором Измайловского полка
и получил в управление третий батальон. Полковником назначили графа
Карла Левенвольде, однако в 1735 году он умер. Спустя несколько
месяцев императрица Анна Иоанновна приняла решение стать
полковником и шефом измайловцев.
Густав получил очередное повышение — чин подполковника. Ему
фактически не раз приходилось брать командование измайловцами на
себя. Он пользовался любовью и авторитетом у сослуживцев, считавших
его честным, порядочным и верным товарищем. Жил в счастливом браке
с красавицей Александрой[11], дочерью знаменитого временщика —
Меншикова. Ему принадлежал дом, справедливо считавшийся одним из
самых красивых в Петербурге.
Как видим — двое из трех Биронов полностью посвятили себя армии
— одному из двух настоящих союзников России, и не раз отличились на
поле битвы.
Но пока что ничего из этого я не знал и ломал голову, гадая,
кому мы понадобились, и какое отношение Густав Бирон имеет к
легендарному Бирону, вошедшему во все учебники истории.
Мы поднялись на второй этаж.
— К вам посетители, — постучавшись в высокую
двустворчатую дверь, сообщил слуга.
— Прекрасно, пускай входят, — раздался веселый голос
за стеной.
— Пожалуйте, — дворецкий распахнул двери.
Огромный рыжий мужчина в сибаритской позе полулежал возле
кафельной печи, на кушетке, закутавшись в роскошный шелковый халат,
и курил трубку. Он вальяжно привстал, подошел к нам и неожиданно
стиснул в объятиях сначала меня, а потом Карла. Я невольно
заскрежетал зубами: вывихнутые во время пытки плечи все еще
побаливали, а объятия Густава были поистине медвежьими. Благодаря
ежедневным тренировкам руки постепенно разрабатывались, но
идеальным их состояние я б не назвал.
Мы представились Бирону.
— Господа, рад встретить вас в здравии, — Густав явно
знал о нашем заключении в Петропавловской крепости, но пока избегал
говорить на эту тему. — Так редко доводится видеть новые лица
соотечественников. Вы ведь из нашей, разоренной войною
Курляндии?
— Да, — подтвердил Карл. — У нас скромные
владения под Митавой.