В основном, Большой зал пустует, и у караульных больших забот
нет.
Я снова увидел Анну Иоанновну и теперь смог разглядеть ее лучше.
Рост у нее, как и у великого дяди — императора Петра Первого,
гренадерский. Видная, статная, кажется, выше меня, склонна к
полноте. Лицо смуглое, будто полжизни провела на черноморском
курорте. Волевой подбородок, черные как сажа волосы, глаза, в
которых прыгают смешинки. «Подготовленный» Пикулем я ожидал
увидеть чуть ли не чудовище, но в действительности
императрица оказалась добродушной и привлекательной женщиной.
Одевалась она роскошно, но тому подобало ее высокое
положение. К тому же Анна Иоанновна поставила перед собой цель —
показать, что она не просто императрица, а императрица
великой державы. Для этого тратились огромные суммы на разные
празднества: балы, маскарады, торжественные приемы,
фейерверки и иллюминации. Нужно было произвести впечатление,
и, стоит отметить, ей это удавалось. Многие иностранцы поражались
великолепию и пышности ее двора, при котором нашли пристанище
великаны и карлики, шуты, обезьяны, ученые скворцы. С подачи
Бирона развивалось коневодство. Сам любимец говорил о себе:
«Забота фаворита ежедневно, ежесекундно, ежечасно находиться
в службе ее императорского величества».
Он никогда грубо не лез в дела страны, в отличие, скажем от
Меншикова, но стремился докладывать императрице обо всем
происходящем.
Почти сразу после воцарения на престол Анна Иоанновна дала всему
народу полугодовую подушную подать, ибо петровские реформы
порядком разорили страну. Крестьяне нуждались в
передышке.
Многое делалось для постепенного возвращения накопленного за
время Северной войны государственного долга.
Тайная канцелярия — историческое пугало школьных учебников и
либерально настроенных политиков — оказалось учреждением с
бюджетом в пятьдесят раз меньше чем у императорских конюшен.
Более того — при Анне Иоанновне в Сибирь сослали всего
восемьсот человек, вместо запущенной Манштейном дезинформации о
двадцати тысячах.
Любимым развлечением императрицы была пальба из окна, говорят,
стреляла не хуже снайпера. Обожала присказки вроде: «Ямщиком
свищет, кошкой мяучит и насвистит хорошее». С удовольствием
слушала пение дворовых прислужниц: «Девки, пойте». При ней
неотлучно следовали женщины, болтавшие без умолку и веселящие
ее до слез. Их называли «трещотками».