Йорф выбил себе тринадцать баллов из
двадцати — твёрдый середнячок. И то насмешек в него летело больше,
чем в студентов из других семей, пусть даже и выступивших куда
слабее.
А уж когда очередь дошла до меня…
— О-о-о, покажи нам, великий Руто!
Давай сюда свои двадцать из двадцати!
— Минус двадцать, уа-ха-ха!
— Давайте все отойдём подальше, а то
вдруг полетит в обратную сторону!
— И ещё вопрос, что именно полетит —
ещё потом отмываться придётся… Не стойте у Руто за спиной!..
Хохочущая толпа по-идиотски
попятилась назад, лишь Йорф и ещё пара человек не поддержали
всеобщее веселье. Твердящий взирал на происходящее с кислой
физиономией, но молчал.
Я усмехнулся про себя. Крепко же
доставалось бедолаге. Только вот теперь всё будет иначе. Повезло
ему, что у меня за плечами годы тренировок, а уж какая закалённая
психика…
Я прикрыл глаза, припоминая
подсмотренные движения. Повёл плечом, локтем, ладонью,
приноравливаясь, прицеливаясь… И резким толчком выставил руку
вперёд, навстречу наглой морде деревянной куклы на том конце
поля.
Секунду стояла тишина, потом всё
потонуло в истеричном хохоте. Юнцы орали, вытирали слёзы, хватались
за животы, наперебой сообщали мне, что в этот раз я превзошёл сам
себя. Твердящий закатил глаза — может, при виде этого стада
обезьян, а может, одного меня.
Я мотнул рукой ещё разок, в этот раз
плавнее, пытаясь нащупать ту упругую невидимую силу, что послушно
приминала траву, вырываясь из чужих ладоней. «Конечно, ты маг, —
сказал мне Йорф. — Ты же чистокровный».
Чистокровный. Чистая… кровь?
Я прикрыл глаза, вслушиваясь, как
толчками течёт алая жижа по сосудам тела. Горячая, послушная. Снова
шевельнул плечом, прогоняя её к кончикам пальцем, подчиняя,
заставляя отдать свою энергию… Раскрыл ладонь, чётко целясь в
чёртову куклу, представляя, как волна энергии несётся к ней…
Получилась, однако, не волна —
ураган. Он пронёсся, вырывая с корнем траву, поднимая в воздух
комья земли. Врезался в скалу. Вековой камень пошёл трещинами, с
уступа наверху покатились булыжники. От куклы, что оказалась на
пути этой стихии, не осталось и соломинки.
— Технически, двадцать из двадцати, —
непроницаемым тоном объявил учитель после нескольких секунд тишины.
— Но такая небрежность вовсе не поощряется, идущий Руто.
— Прошу прощения, господин твердящий,
— я обернулся и подмигнул остолбеневшему Йорфу. — Перестарался.
Следующий раз буду аккуратнее.