За это время я успел прилично зарости. Появилась небольшая
борода, космы волос закрыли уши и лезли в глаза. А ещё мне
доставляли неудобства ногти. И если на пальцах рук, я мог просто
обгрызть их, то вот с ногами подобный фокус не пройдёт. Приходилось
изгаляться...
Я изначально понимал, что я для наследника дома Хоринто не более
чем игрушка. Его злость была направлена в первую очередь на Ариэлл,
а во мне он видел удобный заменитель, связанный с ней. Но какова бы
ни была злоба, рано или поздно это надоедает. Вот и Хенк, похоже,
забыл о моём существовании. Пусть лучше так, чем ежедневные
избиения.
С отсутствием ежедневных издевательств, я, наконец, смог
приступить к тренировкам. День за днём я изматывал себя, иногда
доводя до состояния значительно худшего, чем от прихода Хенка,
когда даже моргнуть, было выше моих сил.
Главное результат. И он присутствовал. Изменения можно было
видеть невооружённым взглядом. На костях появилось дополнительное
мясо. Грудные мышцы округлились, на животе появились первые, робкие
намёки на пресс, руки стали толще. У меня не было зеркала, чтобы
оценить, как изменилось моё лицо, но я был уверен, что и там
появились значительные изменения.
Я понимал, что можно было бы достичь и большего, но в краю угла
стоял тюремный паёк. Сероватая, безвкусная каша в одноразовом
контейнере, бирку которого я успел выучить на память. Теперь, если
меня разбудить в любое время суток, я безошибочно смогу перечислить
состав, все макро и микронутриенты. Смогу сказать количество букв,
количество пробелов, запятых и точек. А также ещё десяток
параметров крошечной бирки.
Так вот, именно еда не позволяла мне прогрессировать дальше.
Рост мышц понемногу замедлялся, не получая нужного питания. Я
чувствовал, как организм требует дополнительного питания, но взять
мне его было неоткуда. Как и выменять дополнительные порции на
оставшиеся во внутреннем хранилище кредиты. Я просто не видел своих
надзирателей, а на мои слова, во время раздачи еды, никто и никогда
не реагировал.
Дни и недели пролетали мимо. Юри уверяла, что я пробыл в этой
камере уже не меньше полугода. Точнее она сказать не могла, так как
местная сеть не позволяла ей синхронизироваться и уточнить время.
Для узников доступ был закрыт. А сама она не могла вычислить точно,
так как зачастую была отключена из — за нехватки эора в
организме.