– Я не стану и слова писать, пока не
увижу письменного заявления, в котором мне будет выдвинуто
обвинение со всеми деталями и статьями.
– Понимаю, боишься назвать имена,
чтобы не быть опущенной после освобождения из одиночной камеры.
Облегчу для тебя твой груз: я в курсе всего, что происходит в
стенах моей колонии. Или ты, правда, решила, что Старшая настолько
крута, чтобы всё это дело провернуть самой? – рассмеялся он мне в
лицо. – Нет, дорогуша! Через неё я время от времени проверяю, какие
из зечек и подчинённых, способны на преступления против
администрации и руководства. Это всегда полезно знать! – поднял он
брови. – Вот они! Двенадцать заключённых, способных воткнуть мне в
спину нож. И ты мне сейчас на бумажке напишешь чистосердечное для
отчётности перед комиссией о том, что своровала у конвоирши ключ от
швейного цеха, и что на пару с ночным охранником впустила туда
остальных подельниц. Вместе вы настрочили 14 камуфляжных форм, и ты
реализовала их продажу клиентам того же дружка. В деталях опишешь
мне о каждой из этих сучек: за что отвечала, сколько изготовила и
какую долю получила. Так я буду знать, как наказать их всех, не
получив нагоняя от комиссии за нарушение прав заключённых.
– Я работала одна, – сказала я,
обратив на себя взгляды всех зечек.
– Ты что не поняла, что я в курсе
каждой детали? Кроме того, я действительно заработал на сшитых
униформах! Ну, не пропадать же вашему плану! Ты и ночной охранник –
молокосос, которого я на груди пригрел как змею, пойдёте у меня по
делу зачинщиками заговора, а все остальные дуры – сообщницами.
– Я одна работала, я же сказала.
– Я не люблю повторяться, тем более
перед такими мразями, как вы! Села и написала то, что я сказал.
Увижу отсебятину, огрею палкой по хребту, – махнул он головой
надзирателю, помогшему мне встать с пола и сесть за стол. – На
ключе твои отпечатки, так что пиши, что просто стащила его из
кармана надсмотрщицы. А про клиентов черкни, что они были от
охранника, тем более что он уже взял их на себя. Твой дружок
оказался смышлёнее тебя, и больше делал, что я ему говорил, чем
спорил со мной.
– Что ему будет?
– Выговор с увольнением за
превышение служебных полномочий. А ты что, влюбилась?
Ничего не ответив, я склонила голову
к столу. Пока я писала своё заявление, начальник ходил вдоль
заключённых и приговаривал, какую несладкую жизнь устроит им за
попытку делать деньги незаконным путём на его священной территории
под названием «женская тюрьма».