Я кивнул в знак благодарности, зашёл за ширму и занял место за
столом, за которым уже сидели Барталомея с Марком. Всё складывалось
весьма удачно. Прежде чем выдвигаться в сторону «Нежной розы», мне
как раз нужно было переговорить с алхимичкой.
Разведчик, меланхолично подносивший ложку ко рту, поздоровался
со мной, едва заметно наклонив голову. Судя по отрешённому
выражению лица, он готовился к выполнению поручения, целиком
погрузившись в собственные мысли.
Барталомея же, державшая в руках кружку с каким-то напитком,
напоминавшим по виду кофе, вскочила со своего места как ужаленная.
Фиолетовый «румянец», хорошо заметный на лазурных щеках, выдавал её
смущение.
— Вы! Ты… Как? Где? Краб! Огромный! Откуда?
Девушка замолчала, не зная, как поступить — то ли броситься ко
мне, то ли склониться в приветственном поклоне, то ли засыпать ещё
сотней вопросов… Ну, или сделать сразу и то, и другое, и третье.
Так и не определившись со своими желаниями, она нелепо подёргалась
пару мгновений, а затем, замерла в нерешительной позе.
Что сказать, проведённое в борделе время сделало Барталомею чуть
ближе к народу, но от интеллигентских заморочек, похоже, так
полностью и не избавило…
— Всё хорошо, — негромко произнёс Марк, отставив миску с едой. —
Присядь.
Чтобы поддержать девушку, которой эта поддержка явно
требовалась, он осторожно сжал её руку в своей ладони.
Барталомея сразу же почувствовала себя куда увереннее.
Фиолетовый «румянец» пропал, будто его и не было, а странные,
переливающиеся всеми цветами радуги глаза заблестели от
нескрываемого любопытства.
Опустившись на лавку, девушка достала откуда-то из-под стола
покрытую воском дощечку. Следующим движением она вытащила из волос
длинную металлическую «спицу», которую можно было использовать в
качестве стилуса, и требовательно уставилась на меня. Один в один
словно следователь, который готовится записывать показания жулика —
признательные, само собой.
— Сознаю свою вину, — усмехнулся я, зачерпнув густое варево
большой деревянной ложкой. — Меру, степень, глубину…
— Какую ещё вину? — не поняла Барталомея, не знакомая,
разумеется, с пьесой Леонида Филатова об удалом стрельце
Федоте.
— А всю какая есть, — подмигнул девушке я и сразу, пока её снова
не «заклинило», спросил: — Ты уже успела познакомиться с
Усачом?