— У этого монструозуса есть имя? — голос Барталомеи задрожал от
восторга. — Необыкновенно! Потрясающе! Феноменально!
Она на мгновение замолчала, а затем судорожно сглотнув и
округлив глаза, добавила:
— Это… Это просто чудо!
— Чудо, — согласился я. — Огромное, пахучее и чрезвычайно
прожорливое.
— Я хочу знать о нём всё! — деловито сообщила девушка. —
Приблизительные размеры Усача мне уже известны — я провела замеры
ещё до рассвета — но ареал обитания, рацион и повадки… Эти сведения
имеют огромнейшую научную ценность! Я давно вынашивала мысль о
составлении Большого Всеимперского Бестиария, и ты тоже сможешь
внести в него свою лепту!
Что сказать, уже не очень юная натуралистка и по
совместительству любительница экзотических чудовищ не теряла
времени даром. Надеюсь, ни один Усач при упомянутом обследовании не
пострадал.
Я хмыкнул, с уважением посмотрев на Барталомею. В ней
удивительным образом сочетались невероятная отвага, ведь далеко не
каждый решился бы лезть к гигантскому крабу, и почти патологическая
стеснительность.
— Я хочу знать о нём всё, — повторила девушка, поудобнее
перехватив стилус.
— Так выпьем же за то, — я поднял ложку, словно бокал перед
тостом, — чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями.
Бодрость в теле и вкусная похлёбка настраивали на шутливый
лад.
— Что вы… ты имеешь в виду? — Барталомея с удивлением вздёрнула
бровь.
— Что сперва мы разберёмся с нашими делами, — уже без тени
иронии ответил я. — А двигать науку вперёд будем потом, когда для
этого наступит более подходящее время.
Барталомея набрала воздуха в грудь, чтобы вывалить на меня целый
поток аргументов в пользу того, что наука не может ждать, но вместо
водопада слов послышался лишь тихий выдох. Причиной столь резкого
отказа от борьбы стал Марк. Он положил руку ей на плечо, а затем
мягко произнёс всего одну короткую фразу:
— Не спорь. Прошу.
Разведчик знал меня куда лучше Барталомеи и понимал, что любые
препирательства лишены хоть какого-то смысла.
Девушка тяжело вздохнула и, отложив стилус, снова посмотрела на
меня — внимательно, но уже без прежнего азарта.
— Ледяная соль, — я использовал местное название селитры, — она
у тебя?
Барталомея кивнула.
— Замечательно, — спокойно произнёс я. — Значит, для
производства интересующего меня состава всё готово?