— Очнулась! Госпожа очнулась! — истошный крик девицы привёл в
чувство не только меня. Пегая лошадка испуганно всхрапнула и
лягнула повозку, ту самую, что подпирали собой мужчины, не давая ей
скатиться вновь. Стайка воробьёв вспорхнула и скрылась среди
деревьев, а воин, пробиравшийся к нам, громко выругался.
— Чего орёшь, дурная девка! А ну, взялись! Господин увидит, что
мы замешкались… — договаривать он не стал и сердито рыкнул, — Горт!
Меняй коней!
С недоумением вслушиваясь в незнакомые слова, странным образом
понимая, о чём говорят все эти люди, я перевела взгляд на
девушку.
— Где я? — прежде чем выдавить из себя эти два слова, мой язык
во рту неповоротливо шевельнулся и, запнувшись о верхние зубы,
прошепелявил.
— А бог его знает, — недовольно бросила девушка и тут же, тихо
охнув, пробормотала, — простите, госпожа. Не знаю, где мы, вторую
неделю уже в дороге и всё по лесу как волки рыщем. Ваша светлость,
давайте я мешок вам под голову подложу, старая Мэдж сказала набить
его соломой, листьями да травами луговыми… говорит, они вас
вытянут.
Проговаривая это, девушка умудрялась одной рукой придерживать
меня, второй пододвинуть к себе мешок и, аккуратно приподняв мою
голову, подложить под неё импровизированную подушку. С этого
ракурса представшая передо мной картина привела меня в ещё большее
изумление.
Вместо привычной больничной палаты я находилась в лесу. Узкая,
багряного цвета дорога тянулась между огромными темноголовыми
соснами. Их узловатые ветви, сплетаясь, превратили длинный пролесок
в некоторое подобие сумрачного туннеля. Две крытые повозки застряли
в липкой грязи у подножия пологого пригорка. Возницы, уставшие,
озлобленные и почему-то напуганные, понукая низкорослых лошадок,
тянули гружёные телеги к маленькой полянке…
— Я мех на мешок положила, больно колко на соломе лежать, —
продолжила бормотать девушка, поправляя сползшее с меня одеяло, —
сейчас повозку поднимут, я вам отвар дам, он вас на ноги мигом
поставит.
Рассеянно слушая чудну́ю девушку, я с тревогой следила за
приближающимися к нашей повозке мужчинами, вышедшими из тени
густого леса. Смуглолицые, поджарые, с тёмными, ниспадающими на
широкие плечи волосами, они отличались от тех, кто безрезультатно
толкал телеги в гору. Их одежда выглядела богаче, и у каждого на
поясе висел меч, а выверенные движения, вздёрнутый подбородок и
чёткий шаг явно указывали на то, что эти люди принадлежали другому
сословию.