Во-вторых, меня наполняла невероятная
энергия, теплая, родная и… долгожданная? Я еще не анализировала
природу этих ощущений, но впервые чувствовала себя цельной. Как
будто получила наконец, чего мне не доставало.
«Меня, — хмыкнул кто-то
внутри, — ты получила меня, хранительница».
Память обрушилась лавиной, заставив
зажмуриться. В голове пронеслись события, случившиеся за последние…
а сколько дней?
«Два, — подсказал тот же голос. — Ты
провела в беспамятстве два дня, хранительница».
Я не сошла с ума, пусть в это сложно
поверить и гораздо проще списать все на сумасшествие. Голос в
голове — прямое тому доказательство. Только я отчетливо помнила,
как менялось тело, как я боролась, и выдумкой это не назвать.
«Кто ты? И почему зовешь меня
хранительницей?» — спросила мысленно.
«Потому что ты и есть хранительница.
Но не я должен тебе все объяснить. Мы поговорим позже, твоя мама
волнуется».
Пришлось подчиниться. Не потому, что
хотела, — голос был прав: мама волновалась. Звала меня, а я не
слышала, безучастно глядя перед собой. Моргнула, показывая, что
просто задумалась, и крепко обняла маму.
— Как же ты меня напугала, —
прошептала она, — Риша, солнышко мое...
— Прости, — выдохнула ей в плечо и
зажмурилась.
Но мама не была бы мамой, если бы
быстро не взяла себя в руки. Да, чуть всхлипнув, она сильнее
прижалась ко мне, но тут же отпустила. Осторожно погладила по
голове, утерла невольные слезы и посмотрела серьезно. Так, как
умела только она.
— Прости меня, детка. Я о многом
должна тебе рассказать.
— Подожди, — остановила ее и резко
села. Тело отозвалось быстрой гулкой болью, словно просто затекло,
а его не избивали, как боксерскую грушу. — Не могу понять…
Я разглядывала маму и не верила своим
глазам. Нет, она вряд ли вылечилась за эти два дня,
но выглядела иначе. Куда-то ушла мертвенная бледность, щеки
порозовели, однако напрягло меня не это. Щеки! Откуда у мамы такие
щеки?! И фигура изменилась! Мама всегда была тощей как щепка.
Изнуряющая, неизлечимая болезнь никого не красит, нам удавалось
лишь отсрочить ее и, смирившись с диагнозом, как-то жить. Когда
кровь дурная, ничего не поделаешь.
Но сейчас… Каким образом за два дня
мама если не вернула почти нормальный вес для женщины ростом сто
шестьдесят семь сантиметров, то явно приближалась к этой отметке?
Раньше она весила едва тридцать пять килограммов!