Форта как такового еще не было. Светлел в сумерках курень
сосновым свежешкуреным бревном. Курился дымок над избушкой панночек
— им строили в первую очередь, и печь уже просохла, топилась. Были
готовы две сторожевые башни, что со стороны гор, и уже возводился
частокол между ними. Вот, собственно, и вся крепость. Хорошо хоть
из шалашей походных перед морозами успели перебраться.
— Ладно, — нехотя согласился Лисица. — Идем харчеваться.
Лагерь жил своей жизнью. Весело стучали топоры, визжали пилы и
гулко звенел молот кузнеца. Откуда-то издалека, на грани
слышимости, доносилось протяжное мычанье бизоньего стада.
Просторная палатка, обтянутая бычьими шкурами, служила кухней.
Десять полонянок кашеварили с раннего утра до поздней ночи.
Прав был колдун — пригодились панночки. И раздоров не было.
Данила просто забрал свою долю от набегов живым призом. Казаки не
возражали. А когда спохватились, было поздно. Чужое имущество
лапать нельзя. Не по закону. Правда, парочку особо ретивых пришлось
вздернуть на суку, но это дело обычное. Татей всегда хватало. Но
все же меньше, чем у индейцев. Они перед уходом пообещали выкопать
топор войны. «Это ж что за жизнь такая, раз топоры в землю прячут?»
— посочувствовал бедолагам Лисица.
— О, панове сотники, проше к столу, — радостно захлопотала
Марыся при виде казаков и тут же прикрикнула на своих подружек.
Грубо сколоченный стол был заставлен немудреной снедью в
мгновенье ока. Пан Ляшко одобрительно крякнул, проводив взглядом
расторопных полонянок. Лисица усмехнулся про себя — молодец девка,
боятся ее товарки. Атаман в юбке. Знает Данила, с кем обряды
колдовские творить.
— А скажи-ка, красавица, — зажмурился от удовольствия пан Ляшко,
отведав горячей похлебки. — Как…
Что он хотел узнать, осталось неведомо. Чинное застолье
прервалось истошным криком, от которого вздрогнули все:
— Татары!!!
Спустя мгновенье послышались беспорядочные выстрелы. Басовито
ухнула пушка. Выскочив на улицу, друзья услышали еще один
вопль:
— Индейцы!!!
Неожиданно темноту прочертили огненные полосы. Со звонким
чмоканьем, различимым даже в оружейном треске, горящие стрелы
вонзались в деревянные строения. Сторожевые башни и частокол
вспыхнули разом, словно это был сухой камыш, а не свежесрубленное
дерево. Яркое пламя перемежалось клубами черного, зловещего дыма.
Порывы ветра донесли незнакомый зловонный запах.