– О нем мало что известно, но я сдержу обещание. Перенесу на
мемокард все, что мне удалось «раскопать» о… м-м-м… Холоде и
Ветре.
Малик колдовал над мемокардами, устроившись прямо на полу
заброшенного дома. Клио замерла рядом с Ником, вглядываясь в
неприглядный пейзаж за безглазым окном.
– Перестань смотреть на меня с жалостью, – вполголоса
проговорила она. – Даже если я не смотрю на тебя, голубка все
видит.
Ник, покраснев, пробормотал что-то неразборчивое. Выдавил:
– Извини.
– Да ладно, я…
– Нет, я правда должен просить у тебя прощения. Не только за
взгляд… Хотя да, Клио, мне жаль, что из всех людей этого чертового
мира выбрали тебя. Именно тебя, человека, который меньше всего
этого заслуживает, судьба решила испытать. Я верю, ты пройдешь это
испытание – в тебе, такой хрупкой и нежной, столько силы! Но я все
равно чувствую себя виноватым.
– В чем? – изумилась Клио.
Сердце громко застучало, почти заглушая голос Ника. Но она не
сомневалась: засыпая, будет прокручивать его слова в голове снова и
снова. Как пластинку, которая никогда не надоест.
– В том, что не знаю, как вести себя, что не могу подобрать
нужных слов. Заболей ты простудой, я бы искал по всему Кенгьюбери
лучших врачей и целителей, а потом отпаивал бы тебя горячим супом и
виски с медом[1].
– Ненавижу виски, – засмеялась она.
Ник укоризненно покачал головой. Его улыбка исчезала, а так
хотелось ее удержать…
– Я хотел бы тебе помочь, но как – не знаю.
– Уже помогаешь, – со всей теплотой, которую вмещало сердце,
сказала Клио.
Ник замер, глядя ей в лицо, а не на голубку. Этот миг
принадлежал только им двоим… и, вероятно, Малику. Кашлянув, он
нарушил тишину кратким:
– Все готово.
Уходя, он обронил на прощание: «Надеюсь, мы еще увидимся», – чем
вызвал в душе Клио смятение с тревогой пополам. Она стояла, сжимая
в руках стопку мемокардов.
– Что будешь теперь делать? – спросил Ник, провожая взглядом
Малика.
– Попытаюсь отыскать в записях упоминание о папе.
– С помощью кого-то из Пропасти?
Голос Ника был мягок, но Клио догадывалась, какие смешанные
чувства он испытывает.
– Сама я не справлюсь.
Ник помолчал, глядя вдаль через лишенное стекла окно
заброшенного дома.
– Держи меня в курсе. И если тебе что-то понадобится…
Клио смотрела на него глазами белой голубки, всем сердцем
чувствуя его тревогу. Теперь, после слов Саманьи, она увидела то,
что прежде от нее ускользало. Утрата будто впечаталась в лицо
Николаса, оставила тонкий след в глазах, в том, как он смотрел на
нее. Потеряв ее однажды, он боялся потерять снова. Но страх ли это
человека, пережившего смерть подруги детства? Или… Могла ли она
надеяться, что за этим есть что-то еще?