- Бледна, но разве есть предел совершенству? Все знатные
синьорины будут выбелены, это правило хорошего тона! Да и кто тебе
сказал, что это пудра именно той отравительницы? Я ее в республике
купила!
- У меня нет горелки, чтобы проверить ее состав. -
Сморщила носик. - Поэтому нет. Пудриться не буду.
Кормилица шумно выдохнула, недовольно раздувая
ноздри.
- Как знаешь! Контессина помочь хочет, в лучшем свете тебя
представить, а ты! - Бубнила она, закрывая баночки с
косметикой.
- Контессина. - Мягко коснулась ее руки и решила
переменить тему. - Не гневись, я все равно буду в маске. Да и
расскажи лучше, что хотела — как с мессирами
разговаривать.
- Упрямая, какая же ты упрямая, Клариче!
Недовольно фыркнув, кормилица переместилась мне за спину,
чтобы приступить к работе с волосами. Серебряный гребень сверкнул в
свете свечей, а его жесткие щетинки заскользили по черным прядям.
Несколько минут она безмолвно расчесывала мне волосы,
успокаиваясь.
- Когда Альтьери представит тебя кому-нибудь из мессиров,
тогда надобно поклониться. - Голос ее сделался тягучим, будто мы
планировали тайный заговор. - Да не просто поклониться, а присесть,
прижимая руку к груди — так глаза мессира поймут, куда
смотреть.
- А без этого не поймут?
- А ну, не перебивай меня! Поймут - не поймут, мужчины же
лишь мнят себя самыми умными и великими, а на деле что? На деле
становятся безвольными овечками, стоит симпатичной синьорине
глазками верно стрельнуть, и думать начинают не светлыми головами,
что на плечах носят, а совсем другим местом! - Она легонько
рассмеялась моему удивленному взгляду, что смотрел на нее из
зеркального отражения. - Значит, присядешь, руку прижмешь к груди.
Ресницы сначала опустишь смущенно-смущенно, будто сам Адонис пред
тобой предстал, а затем раз! И поднимешь глаза, да такие, чтоб
вовек не забыл!
- Это какие? - Я разулыбалась, не в силах побороть
смущение.
- Дерзкие! Не выходя из поклона! Будто теперь он не
Адонисом стал, а тараканом, что не достоин и полы твоего платья
коснуться!
- У меня нет такого взгляда, Контессина.
- Значит, самое время его заиметь. Твой гневный взор
здоровых мужиков на винодельне в страхе держит, представляешь, что
дерзкий сможет с знатными мессирами сделать?
- Рабочие винодельни — это другое. Я их
хозяйка.
- Во-о-от! - Протянула Контессина. - И на бал вплывай, как
хозяйка! Будто ты хозяйка всем господам, что соберутся, будто они
пред тобой должны головы склонять, а не ты пред ними!