- Полегче, принцесса, вы мне сейчас костюм порвете. Не буду
врать, что такого на маскараде не случалось, но обстоятельства
тогда были куда более приятными. - Сказал он, широко улыбаясь. Я не
удостоила пошлую реплику и толикой внимания. - Расслабьтесь. Здесь
совсем нечего бояться.
- Пожиратель огня едва не подпалил шляпку дамы из комедии
дель-арте! - Еще теснее вцепилась в дядю.
- Жаль, что не подпалил. Вот было бы зрелище.
- Вы невыносимы. Это все… - Сердце поднялось в горло. -
Слишком.
- Слишком что?
- Слишком вызывающе. Многолюдно. И неправильно. - Мы нырнули меж
двух ходулистов, и жонглер в шутовском колпаке едва не уронил мне
на голову шар.
- Что же здесь неправильного? Желание веселиться?
- Нет! Вседозволенность, порождаемая сокрытием своих лиц!
- У вас тоже скрыто лицо, и как вы распоряжаетесь своей
вседозволенностью? Трясетесь от страха, рискуя порвать мне костюм.
А могли бы восхищаться происходящим вокруг!
Я метнула на него разъяренный взгляд лишь на миг, боясь
споткнуться о бутафорский змеиный хвост. Тот тянулся за тучным
мессиром в костюме Миноса из «Божественной Комедии».
- О, глядите! - Дядя протянул руку куда-то вперед. - Стражу
нарядили в стражников адовых кругов! В том году такого не было! - С
широкой улыбкой и щенячьим восторгом дядя перечислил мне демонов и
фурий, в маски которых были облачены вооруженные мужчины.
- Стражи ада охраняют вход в палаццо. Метафорично, не находите?
- Фыркнула я.
- Конечно, нахожу, поэтому и восхищаюсь.
- Восхищаетесь возможностью провести вечер в аду?
- О, нет, я бывал в аду. Совсем не похож на палаццо Ка` Дзен ай
Фрари.
- Что вы имеете в виду?.. - Остановилась, желая перевести дух и
смотреть в единственное знакомое лицо. Его лицо, что в вихрях
разодетой толпы стало для меня опорой и маяком. Дядя замер вместе
со мной, вынуждая людей обтекать нас с обоих сторон.
- Ну, знаете, жизнь на корабле не походит на сказку с разодетыми
синьоринами и вином. Она больше походит на адские глубины, где ты
никогда не знаешь, проснешься ли завтра утром, или Господь скормит
твое тело рыбам. - От эти слов вся я содрогнулась. - Поэтому так
приятно отводить душу здесь. На суше.
На суше… Я всматривалась в лицо Алонзо, светящееся
лучезарной улыбкой. Каждая его морщинка вдруг переменилась и стала
совершенно иной — не следом праздной, бесцельной жизни, но шрамом,
что оставили острые морские скалы.