— По поводу юридической теории, с
которой мы начали, — вдруг снова заговорила Дарья Андреевна. Семен
взглянул на нее: она смотрела на него с беспокойством, видимо,
какая-то из его мыслей отразилось на его лице, и Дарья списала их
на историю с Крисей. — Я вспомнила другую историю. Думаю, вам как
орнитологу она будет ближе. В середине прошлого века в мире очень
широко применялся инсектицид ДДТ. Вы слышали про него?
— Разумеется, — поморщился Семен. —
Он был запрещен в СССР в 1970 году, поскольку попадал в пищевую
цепь и вызывал истончение скорлупы у яиц хищных птиц. Птицы давили
их своим весом, когда пытались высиживать. Увы, от того, что его
запретили, его не перестали производить.
Дарья кивнула.
— Все так. Только вот открывший его
Пауль Мюллер в 1948 году удостоился Нобелевской премии по медицине,
потому что ДДТ применяли против насекомых, являющихся переносчиками
тифа и малярии, и по подсчетам ВОЗ эта компания позволила спасти
пять миллионов жизней.
— Нужно было ответственнее подходить
к испытаниям…
Дарья приподняла брови.
— Стандарты безопасности возникают в
силу сделанных ошибок. Я вам больше скажу, позже выяснилось, что в
человеческом организме ДДТ тоже накапливается и приводит к
плачевным последствиям. Но людей в сыпных бараках это вряд ли
интересовало. Что я имею ввиду: то, что мы делаем, всегда имеет
последствия. Разные. Иногда крайне противоречивые. И очень редко
можно предсказать их все. Уверена, что в 1948 году Мюллер верил,
что спас мир. И пять миллионов человек он действительно спас. А
дальше… Если бы мы заранее знали, к чему приведут наши поступки…
Если бы мы все могли знать заранее, заранее предугадать верные
ответы, то врачи бы не ошибались…
Семен подобрался. Эта тема была для
него крайне болезненной.
— Врачебные ошибки — это не просто
статистика, это чье-то горе, — выдохнул он и вернул чашку на
блюдце. — Врачи должны знать верные ответы. У них нет права на
ошибку, потому что их ошибки — это всегда чьи-то жизни.
— Врачи такие же люди, как и их
пациенты…
— Нет. Они берут на себя
ответственность, и они должны… нет, обязаны…
— Обязаны что?
— Не ошибаться.
Дарья помолчала. Сделала глоток.
Поставила чашку. Посмотрела ему в глаза.
— Никогда?
— Никогда.
— Боюсь, что если мы дадим
студентам-медикам такую установку: никогда не ошибаться, то у нас
не останется ни одного врача. И вообще не останется ни одного
специалиста, чья деятельность хоть как-то может повлиять на судьбы
людей. То есть в принципе — никого.