Я спросил:
— Какой твой любимый писатель?
— Рей Бредбери, — не задумываясь ответила она.
Баранова включилась в игру:
— Почему тебе нравится именно Бредбери?
Как раз вчера мы готовили ответ на этот вопрос, и прозвучал он
красиво:
— Его книги не просто интересные, но и берут за душу.
— Какое твое любимое произведение? – не сдавалась Баранова.
И это мы тоже подготовили:
— Рассказ «Ревун». Он очень грустный, в нем рассказывается о
маяке и морском чудовище, которому в зове маяка послышался голос
другого такого же чудовища.
— Какие еще произведения…
— Яна, спасибо, достаточно, — остановила учительница Баранову. —
Саша, молодец, «пять».
Илона Анатольевна снова посмотрела на меня, и в ее взгляде я
прочел понимание. Собрав самостоятельные у тех, кто отвечал
письменно, она повернулась к доске и написала тему сегодняшнего
урока.
Гайка, сидящая впереди, повернулась и показала мне «класс». Илья
хлопнул по спине. Они выиграли маленькое сражение и торжествуют. Не
они — мы выиграли!
После английского началась нуднейшая физика. Барик, Плям и
Заславский сбились в стаю, сели на двух последних партах второго
ряда и, бросая в Карася бумажные катышки, пока не было учительницы,
пели:
— Буль-буль-буль карасики!
Санек крутился на стуле, как уж, отмахивался от бумажек,
возмущался и угрожал, но на сильных не рыпался. Утомившись
издеваться над Карасем, Барик завизжал резаным поросенком и под
гогот друзей стал хрюкать:
— Хрю-хрю-хрю кабанчики!
— Охренел? — воскликнул Кабанов, вскочил, сжимая кулаки.
Барик изобразил недоумение.
— А что такое?
— Какого хрена?! — негодовал Кабанов.
— Какого хрена – чего? – все так же косил под дурачка Барик.
Санек Кабанов стушевался. Он и правда не знал, что предъявить
Барику, и выдал:
— Хрюкаешь!
Плям, Заславский и Карась заржали. Плям спросил:
— А что, ему нельзя хрюкать? Почему?
Кабанов посмотрел на ядовито улыбающегося Райко, на ухмыляющуюся
Баранову, рванул к Барику, чтобы дать ему в морду, но тот бросился
прочь, в дверях столкнувшись с учительницей. Кабанов сел на свое
место, поглядывая на Барика и что-то говоря Райко.
Физюля, Татьяна Михайловна Рудакова, была топ-2 в моем рейтинге
самых нудных учителей. Лидировала в этом списке историчка. На
физюлю достаточно было посмотреть, чтобы понять: этот человек
блистать не будет. Серым у нее было все, кроме кожи. Она всегда
носила вещи всех оттенков серого, куталась в серую вязаную шаль,
носила серую жилетку, волосы и глаза у нее были пепельными, голос –
тихим и монотонным. Эдакая огромная сумеречная моль, которую
прокляли, и она вынуждена терпеть солнечный свет, буйство красок и
визги человеческих детенышей.