—
Да! Вот они!
Марта улыбнулась и позвала:
—
Иди ужинать, колдун.
По
имени она ко мне упорно не обращалась.
Колдун и ведьма? Ну-ну…
Утро выдалось ясным. Сняв толстенный
брус, я приоткрыл дверь, вдохнул морозный воздух и сразу
закашлялся. Было свежо; солнце бесцветным пятном горело на
безоблачном небе, на снегу сияли ослепительные искорки, не
виднелось ни облачка.
Идти через заснеженный лес нисколько не
хотелось, но, если не отправлюсь в путь прямо сейчас,
снегопады заметут перевалы Тарских гор и в Сваами
попаду только с приходом тепла. А это неприемлемо! Я кровь из
носу должен сохранить расположение епископа Вима. Его
преосвященство имеет все шансы войти в круг курфюрстов, а
заступничество столь влиятельной персоны заставит спасовать
даже Гепарда. Вице-канцлер уже понизил меня до
магистра-надзирающего; кто знает, что придет в голову
злопамятному гаду в следующий раз? А если он, не приведи
небеса, возглавит Вселенскую комиссию, тогда и вовсе в
порошок сотрет. Без высоких покровителей придется
лихо.
К
тому же не терпелось ознакомиться с трудом «Размышления о
нереальности нереального». Возможно, на страницах этой книги
скрывался ответ на вопрос, что именно разожгло в душе
профессора Костеля опрометчивое стремление
обуздать одного из князей запределья. Я питал надежду, что
еретический труд поможет вникнуть в суть его замысла, ведь
всех тайн самоуверенный глупец не раскрыл ни одному из своих
учеников. Основная канва злополучного действа не составляла
секрета, но детали ритуала Роберт Костель не разглашал
никому и держал их в голове, не доверяя ни школярам, ни
бумаге. Магистры Вселенской комиссии перевернули его квартиру
вверх дном, но так и не отыскали ни дневника, ни каких-либо
черновых записей и расчетов.
Долг и любопытство влекли на север, да
и не дожидаться же в этой глуши прихода весны! Так и
рехнуться недолго!
—
Иди завтракать, колдун! — позвала меня знахарка.
Смолотив четыре сваренных вкрутую
куриных яйца и пару бутербродов, я напился травяного настоя и
развязал кошель. Высыпал на стол монеты, разделил ладонью на две
неравные части, меньшую вернул обратно. Помимо серебра у меня
оставались еще два золотых, голодать не придется.
—
Возьми. Это плата за лечение, — сказал я знахарке.
Фрейлейн Марта изогнула бровь и
спросила: