Фейерверкер умчался к телегам и повел
за собой ездовых гандлангеров; под его руководством те
начали разбирать кто мушкеты, а кто подсумки с ручными
бомбами.
—
Оставить щиты! — рявкнул Рикель. — Нет времени!
Живее! Бегом!
Мушкетеры ринулись в начало обоза, а
бомбардиры рассредоточивались вдоль обочины, готовясь
отразить атаку кавалерии.
Земля дрожала все сильнее, ее дрожь
словно передалась моим поджилкам. Но страх не подтолкнул к
бегству; напротив, именно колотившийся в груди ужас и придал
решимости. Я не хотел умирать. Не хотел умирать и не
собирался жертвовать собой ради тех, кто уже был все равно
что мертв.
—
Не стрелять! — прикрикнул я на замерших с запальниками
бомбардиров. — По команде!
Рейтары не торопились рубить пикинеров,
охватывали их цепью и паникующим стадом гнали на позиции
батареи. За спинами пехотинцев мятежники чувствовали себя в полной
безопасности, не суетились и не вырывались вперед, а
продвигались с воистину фатальной неумолимостью.
На
дороге заклубилась пыль, от холма накатила эфирная волна,
принесла обрывки видений и наваждений. Захотелось укрыть
голову руками и повалиться на колени, но защитная фигура
разбила слитное движение незримой стихии и сместила его в степь,
нас зацепило лишь краем.
Отвлеченный магической атакой, я едва
не упустил момент, когда рейтары пригнулись к спинам лошадей
и пустили их в галоп. Мятежники сбились в ударный кулак, который
отделяли от нас лишь жалкая полоска деревьев да беспорядочная
толпа рассыпавшихся меж ними пикинеров.
Первые из солдат уже выбегали на
обочину, прыгали в канаву, падали, вставали и перебирались на
эту сторону. Миг — и батарею захлестнет вал паникующих
новобранцев, а следом к орудиям прорвутся рейтары, но этот
краткий миг все и решил.
—
Пли-и-и! — прокричал я, набрав в легкие побольше
воздуха.
Не
заколебался ни один из бомбардиров, запальные отверстия
пыхнули белесым дымком, ударили снопами искр, и тут же пушки
оглушительно рявкнули, исторгнув из себя двадцать четыре
фунта овеществленной смерти. Секторы стрельбы оказались
распределены идеально, картечь оставила целые просеки, в
клочья разрывая и своих, и чужих. Гибели избежал лишь правый
фланг рейтаров.
—
Гранаты! — отдал новую команду Ганс
Рикель.
Оставляя за собой дымные следы, в
измочаленные и забрызганные кровью апельсиновые деревья
полетели чугунные шары. Тут же слаженно грохнули мушкеты, и
сразу на позиции батареи начали падать первые, редкие пока
еще стрелы. Кто-то вскрикнул и стиснул засевшее в теле
древко, кто-то молча уткнулся лицом в дорожную пыль. Заржали и
забили копытами раненые лошади.