Никто не смел и слова произнести.
Даже те, кто, казалось бы, прежде балагурил и смеялся, склонили
головы и отступили в стороны.
Ардан уже когда-то давно такое видел.
Когда Эргар ступал по горам Алькады, остальные звери точно так
же расступались в стороны, чувствуя, что перед ними самый опасный и
грозный хищник.
В измятых ножнах, с местами почерневшим эфесом, на поясе
наследника качалась сабля, а грудь пересекала широкая синяя лента.
И не возникало ни малейших сомнений, что пользоваться оружием Павел
умел. И, возможно, лучше многих, если не большинства.
Поравнявшись с епископом, они смерили друг друга взглядами,
после чего Павел начал аккуратно опускаться на колени. К нему тут
же ринулись гвардейцы, предлагая помощь, но тот властным взмахом
руки заставил их замереть на месте.
Никто не шевелился.
Никто не проронил ни слова.
В абсолютной тишине хрипящий, пропитанный вином и нескончаемыми
трапезами голос Святейшего Епископа произнес:
- Павел Агров, сын Даниила Агров, достойный муж и отец, сегодня,
в этот день, волей Светлоликого и правом, дарованным мне Отцом
Отцов в Свято-Престольном Улджингуде, я призываю к твоей крови, -
епископ, едва не пыхтя от натуги, слегка наклонился и то, чуть ли
не заскрипел посох под его весом, а затем провел ножом по
протянутой ладони Павла. Алые капли крови упали на пол и их
чавкающее шлепанье в абсолютной тишине зала эхом разлетелось по
стенам. - Кровь от крови Агров, плоть от плоти народа своего, кость
от кости земли твоей, клянешься ли отдать остаток жизни Империи.
Всем её народам. Её прошлому, настоящему и будущему.
- Клянусь, - тихо и спокойно произнес Павел, но даже так в его
голосе клокотало нечто такое, что заставило зашевелиться волосы на
шее Арди. Так, словно ему в лицо прорычал опаснейший хищник.
- Клянешься ли ты верой и правдой, - продолжил, обливаясь потом,
епископ. - не жалея ни живота, ни шеи, исполнять священные
обязанности Императора?
- Клянусь.
- Клянешься ли ты публично назначить наследника, единственного и
непогрешимого, к часу, когда Ангелы Светлоликого придут за
тобой.
- Клянусь.
Все это время с ладони Павла текла кровь и каждое его “клянусь”
соединялось в звучании с очередным падением рубиновой капли.
- Тогда этим символом, - дрожащей рукой сановник поднял с
бархатной подушки, стоявшей рядом с ним на кафедре, золотой
треугольник. - перед лицами народа, перед взорами Ангелов, волей
Светлоликого и заветами предков, я нарекаю тебя Павлом IV,
Императором Новой Монархии!