Мне хотелось проявлять другие, лучшие стороны моей натуры вместо самолюбия и вспыльчивости, испытывать в душе мягкость вместо негодования и возмущения. Я взяла книгу – это были арабские сказки. Я села и постаралась углубиться в чтение. Но я не могла уловить смысла того, что читала. Мои собственные мысли беспрестанно становились между мною и строками, которые я обычно находила такими увлекательными.
Я открыла стеклянную дверь, которая вела из столовой в сад. Какими неподвижными, мертвыми выглядели оголенные кусты и пустые поля вдалеке. Я накрыла голову и руки верхней юбкой платья и вышла, направившись в отдаленную тихую часть парка. Ничто мне не доставляло удовольствия: ни молчаливые деревья, ни падающие еловые шишки, ни иссохшие и пожелтевшие листья – печальные остатки осени, сметенные в кучи осенним ветром и застывшие под ледяным дыханием зимы. Я прислонилась к калитке. Предо мною расстилалось пустынное поле, на котором уже давно не паслись овцы и лишь печально чернела схваченная морозом низкая трава. Был темный, пасмурный день, серое небо, сплошь покрытое снеговыми тучами, низко нависло над землей, кружили редкие хлопья снега и, не тая, застывали на обледенелых дорожках и покрытых инеем кустах и деревьях. Я стояла там, взволнованная и несчастная, и беспрестанно спрашивала себя: «Что мне делать? Что мне делать?» Вдруг раздался громкий голос:
– Мисс Джейн! Где вы? Идите завтракать!
Это была Бесси, я это знала, но не двинулась с места. Скоро ее легкие шаги послышались на дорожке сада.
– Какая же вы упрямица! – сказала она. – Почему вы не идете, когда вас зовут?
После тех мрачных мыслей, которые одолевали меня, присутствие Бесси показалось мне приятным несмотря на то, что она по обыкновению ворчала. Дело в том, что после столкновения с миссис Рид и победы над ней я уже не принимала близко к сердцу скоротечный гнев нашей няни. Зато мне хотелось согреться в лучах ее молодой, свежей веселости. Я обхватила ее шею обеими руками и сказала: – Ну, Бесси, не брани меня!
Никогда раньше я не позволяла себе такого свободного, естественного порыва, должно быть, он понравился и ей.
– Вы странное дитя, – сказала она, растроганно глядя на меня сверху вниз, – маленькое, беспокойное, одинокое создание. Вас собираются отправить в школу?
Я кивнула головой.