В просевшей от
старости избушке обнаружился изрядный запас сухарей (мыши! куда вы
смотрите?!), полотняный мешочек с чаем, спички, соль, стайка
жестяных кружек вокруг атамана -- закопченного котелка; да еще
давно не точеный топор. Топор оказался как нельзя кстати: вскоре в
раздолбанной каменке весело заплясало рыжее пламя.
Озябшие руки сами
собой потянулись к огню, а снег в котелке быстро стал водой,
готовясь стать кипятком.
Чай -- крепкий,
горчащий, пересыпанный местными травами -- пили долго, со вкусом.
Княгиня раскраснелась, вроде бы даже малость повеселела, и грудная
жаба-царевнасмилостивилась над ней, не мучала больше.
Пока, во всяком
случае.
Оставлять теплое место
у печки и снова плестись куда-то по морозу хотелось меньше всего.
Однако пришлось. Такая уж она, доля ссыльного: вроде, и на воле,
вроде, и срок оттрубил, -- ан нет, топай через лес за семь верст
киселя хлебать! Потому как не отметишься вовремя у урядника --
загремишь обратно на каторгу, за неповиновение и нарушение
"Предписаний, до ссыльно-поселенцев относящихся..."; если попытку
побега шить не станут.
Купец не соврал: почти
у самой заимки начиналась широкая просека. Идти по ней было легче,
чем по тропе; согретые чаем да каменкой, вы прибавили ходу. Когда
лес наконец поредел, расступился, и вы вышли на берег замерзшей
реки, смеркаться еще и не думало.
-- Как мыслишь,
Княгиня, по-светлому до сей заимки обернемся?
-- Не знаю, Друц. Если
будем здесь стоять да прикидывать -- заночуем в сугробе. Пошли.
Морозы в последние дни
держались исправно -- значит, шли без опаски ухнуть под лед.
Благодаря толстому слою снега, бродни не скользили, так что до
другого берега добрались быстро.
Вот и село.
Большие Барсуки
действительно оказались куда поболе того же Кус-Кренделя, и люди
здесь жили побогаче. Тем не менее, поповский домишко был заметен
издалека, и не только по причине близости к церковке: высоченной
хороминой и здесь, окромя батюшки, никто не мог похвастаться. То
есть, позволить себе могли бы, есть на белом свете и Ермолай
Прокофьичи, и всяко-разно! Однако народишко предпочитал
достраиваться вширь, а не вверх. Один поп, видать, захотел быть
поближе к Господу; с чердака войти в царствие небесное!