И еще что-то грезится
тебе: что-то дикое, о чем думать не хочется.
Ты и не думаешь.
-- Итак, вы
уверждаете, что впервые видите предъявленную вам для
опознания?..
-- Впервые.
-- Хорошо-с, госпожа
Альтшуллер! Очень хорошо-с! Извольте обождать, я скоро...
И, снова дернув шеей в
поклоне, вахмистр исчезает.
-- Можно и мне...
чаю... -- спрашиваешь ты.
-- Можно, -- милостиво
соглашается усатый жандарм, а сторож выволакивает из-под стола с
покойницей еще две кружки: тебе и Федюньше.
Парень смотрит на все
это круглыми от испуга глазами.
-- Выйдешь? --
спрашиваешь ты у него. -- На воздух, а?
Он только головой
мотает.
Здесь, мол,
останусь.
Здесь.
Тебе все равно. Пусть
сидит. Чай горячий, сладкий; время горячее, сладкое, тянется
медовой патокой. Глядишь, все выйдет-вытечет, без остатка. Кажется,
ты начинаешь дремать. Там, в дреме, тихо, там хорошо; там рояль
медленно шевелит клавишами -- си, ре диез... Аккорд, другой, затем
ровной нитью кантилены вступают скрипки, и гобой... кружатся пары,
сшитые намертво суровой нитью "скубента"-анатома, кружатся, смеются
синими ртами... свечи горят...
А хотите -- заставлю
свечи пылать багрянцем заката над рекой?
Хотите -- с ума
сведу?! петь кочетом заставлю?!
Хотите?!
"Хочу..." -- еле
слышный смех.
Холод. Лютый,
февральский; барачный. И через всю дрему, в силе и славе, идет он:
полуполковник Джандиери, ловец, настигший дичь.
-- Вы танцуете,
госпожа Альтшуллер?
Тишина.
Где скрипки? где
фагот? гобои где?!
Ты открываешь глаза,
надеясь проснуться.
Тщетно.
* * *
-- ...вы не ожидали
нашей встречи, милая госпожа Альтшуллер?
Он стоит перед тобой.
Смуглый, широкоплечий красавец, одетый почему-то в цивильное.
Толстые пальцы вертят брелок: знакомая рука из бронзы сжимает меч.
Лицо господина полуполковника дышит радушием: ни дать, ни взять,
встретил приятную знакомую.
И не в морге -- на
бульваре, летом.
Князь Джандиери берет
у тебя чашку с чаем; брезгливо принюхивается.
-- М-да... изрядная
дрянь, однако.