Ничего.
Только крепче прикусил
махорочную цигарку, оскалив крупные зубы. Да распахнул шире и без
того раскрытый ворот рядовки, отчего стала видна его грудь:
широкая, безволосая, вся в грязно-бурых оспинах -- гнус, что ли,
поел? или болен?
Вряд ли: к таким
орясинам ни одна лихоманка не липнет...
За спиной, на улице,
наперебой загалдели ребятишки, но парень только повернул к ним
красное от натуги лицо, и всю толпу как ветром сдуло.
-- Леший! -- снежной
кутерьмой прыснуло вдоль изб. -- Федюньша-лешак, неприятная сила!
ишь, страшной! Беги-и-и-и!..
Ты прошла мимо парня,
вернувшегося к своему занятию; поднялась на крыльцо. Дышать на
мгновение стало трудно; горло, как ствол дедовского ружья, забили
наглухо мохнатым пыжом, и ты испугалась -- не приступ ли? ах,
сейчас совсем некстати... Но ружье пальнуло вхолостую раскатами
хриплого кашля, комки мокроты шмякнулись в сугроб рядом с крыльцом,
и животворный воздух вновь пошел в легкие.
-- А-а, -- еще раз
сказал парень, как если бы понял что-то, никому, кроме него,
неведомое; после чего коленом толкнул вперед смоленое колесо.
Ты перевела дух и
шагнула в сени, а затем -- в полутемную горенку.
На лавке, за столом,
застеленным старой, многажды штопаной скатеркой, сидела рыхлая
тетка в драном полушубке. Накинутом, как сперва показалось, прямо
на голое тело. Нет, на ночную сорочку, просто сорочка та была еще
древней скатерки, и в прорехи обильно виднелась восковая кожа с
синим узором вен.
Тетка ела тресковый
рыбник, смачно чавкая.
-- Здоровы будьте, --
сказала ты, сбрасывая котомку к ногам.
Тепло медленно, с
неохотой, просачивалось в задубевшее тело, больно копошилось под
армяком, ползало себе в растоптанных броднях, ленивым хорьком
покусывая кончики пальцев. Ресницы стали оттаивать, и глаза
наполнились не своими слезами -- плачь, Княгиня, плачь, Дама
Забубенная, хоть так, а плачь, потому что плакать иначе ты давно
разучилась...
-- А-а, -- воркотнула
тетка с полным ртом, только этим ворчанием и напомнив парня во
дворе.
Сплюнула в горсть
мелкие косточки, кинула россыпью на столешницу и добавила густым,
не по телу, басом:
-- Заходь, бабы-девки,
неча избу студить...