- Кто первым ступит на их палубу - получит полторы доли! -
заорал Томас, потрясая саблей в воздухе.
Воздух пах солью, кровью и порохом.
Грохот столкнувшихся кораблей напомнил о недавнем шторме. Как
только абордажные крюки вонзились в палубу корвета - я поднялся на
ванты и приготовился к прыжку.
Крики и стоны раненых слились в один нескончаемый звук, выстрелы
и звон сабель служили аккомпанементом для этой оды на смерть.
Я не глядя сиганул на квартердек голландского корабля, и сходу
зарубил матроса, который даже не успел меня увидеть. Какой-то
голландец выстрелил в меня из мушкета, но промахнулся. В следующее
мгновение он уже лежал со вспоротым брюхом.
Абордаж, как обычно, превратился в хаос. Я помню только
разрозненные фрагменты, например, перекошенное лицо Дженкинса,
который остервенело рубил уже мёртвого голландского офицера.
Палубу, залитую кровью. Обломок шпаги, воткнутый в мачту.
Бойня.
Мёртвые тела лежали повсюду, голландцы и англичане, негры и
индейцы, белые и чёрные. Спастись с корвета удалось немногим,
шлюпку спустили в самом разгаре боя, и меткий выстрел наших
канониров разбил её на мелкие куски. Кто-то пытался прыгать в воду,
кто-то прятался в трюме, но, к чести голландцев, большинство
сражались до конца.
Капитан патрульного корабля успел забаррикадироваться в своей
каюте вместе с несколькими офицерами. Томас, недолго думая,
выставил у двери караул и отправился дальше на поиски добычи.
Уэйн не утруждал себя грязной работой, как, например, рядовые
пираты, которые сейчас методично ходили между телами и собирали
всё, что представляло хоть какую-то ценность. Деньги,
драгоценности, золотые зубы, медные пуговицы и даже кисеты с
табаком - всё шло в общую кучу. Капитан и офицеры первым делом шли
осматривать груз.
Я спустился в трюм вслед за Томасом. Тут следовало быть начеку.
Абордажная команда хоть и прошла весь корабль от юта до бушприта,
но мало ли кто мог прятаться в темноте. Внизу, на пушечной палубе,
повсюду оказался рассыпан порох. То ли голландские канониры
неосторожно заряжали, то ли во время сражения бочку с порохом
случайно опрокинули, но теперь с огнём сюда зайти не рискнул бы и
самый последний смельчак.
- Гасите фонарь, - буркнул капитан.
Лампу немедленно подняли наверх, и теперь мы, полуослепшие после
яркого солнца, стояли почти что в кромешной тьме. Свет проникал
только через дырки от наших ядер и открытые орудийные порты, в
которых торчали пушечные стволы.