— Смерть Христова, вы же понимаете,
король никогда бы не довел дело до суда. Бастилия, ссылка —
возможно, но костер!.. Нет, право, за кого вы меня принимаете?!
— За того, кто вы есть, Шарль — за
Лоррена. А впрочем... вы меня разочаровали. Не спорю, ваш отец, ваш
дядя-кардинал, ваши братья всегда готовы были использовать в своей
игре церковь. Но вы...
Шарль де Лоррен развел руками.
— А в чем еще я мог вас обвинить? В
измене, казнокрадстве, беспутном поведении? Да меня бы подняли на
смех! Ну, скажите, разве я виноват, что вы безупречны, как древний
римлянин? И почему вы не хотите меня понять? — после краткой паузы
продолжил кардинал. — В конце концов, я хотел поговорить с вами
вовсе не для того, чтобы принести извинения или же выслушивать
слова благодарности.
— Узнаю самомнение Лорренов, — пожал
плечами шевалье.
— Можете думать обо мне, что угодно,
— с некоторым нетерпением возразил прелат, — но я рад, что вы стали
воспитателем Мишеля. Право слово, лучшего наставника для мальчика
вряд ли можно было найти.
— Благодарите за это его мать, —
отверг похвалы Броссар. — Я не мог отказать женщине, чья семья
приютила и защитила меня, когда вам было угодно лишить
меня всего.
— Ну, хорошо-хорошо, — его
преосвященство махнул рукой, признавая поражение в словесной
баталии. — К чему ворошить прошлое?
— Нет, Шарль, я говорю не о прошлом,
а о настоящем, — жестко парировал воспитатель. — Один раз вам уже
удалось лишить меня друзей, отняв у меня возможность видеться с
ними и даже переписываться. Но повторить подобное вам не
удастся.
— Не понимаю, о чем вы, — с
преувеличенной искренностью возразил кардинал.
— Вы прекрасно все поняли, — тон
Броссара был неумолим. — Если вы еще раз попробуете распускать
слухи, будто все эти годы я служил вам, я сумею вам ответить. Вы
меня знаете.
Его преосвященство задумался, но, в
конце концов, в знак согласия кивнул. Господин де Броссар,
удовлетворенный подобным ответом, слегка смягчил тон:
— А теперь о деле. О чем вы хотели со
мной говорить?
— Я хотел посоветоваться, но теперь
даже не знаю... Вы, возможно, заметили, что мой племянник Анри
несколько избалован?
— Это мягко сказано, — усмехнулся
Броссар.
— Знаете, друг мой, вы вправе на меня
сердиться — из-за друзей, я имею в виду. В наше время только дружба
способна поддержать человека в жизни, а без друзей человек
становится еще более одинок и несчастен, чем без родственников.