— ...ваше появление в Париже было для
некоторых весьма неприятным сюрпризом, — расслышал Мишель окончание
фразы дяди.
— Полагаете, это должно меня
волновать? — ледяным тоном переспросил шевалье де Броссар. — В
любом случае, Шарль, я не намерен носить маску, чтобы успокоить
вашего брата.
— Кто же говорит о маске? —
примирительно заметил кардинал. — Бога ради, Броссар, забудьте вы
это досадное недоразумение. Поверьте, я всегда считал, что отец и
Франсуа заблуждаются, полагая, будто вы можете представлять для нас
опасность...
— Ну, почему же? — воспитатель пожал
плечами. — Они были совершенно правы. Впрочем, к чему говорить о
них? Ведь это вам я был обязан изгнанием.
Кардинал порозовел, а Мишель вжался в
стену. Мальчик знал, как нехорошо подслушивать, и, смущенный
странным разговором, от всей души желал поскорее уйти, однако не
знал, как осуществить это желание, не привлекая внимания
беседующих. В конце концов, юный шевалье решил остаться на месте,
придя к несколько странному выводу, что совершить проступок гораздо
лучше, чем прослыть его свершившим.
Пока Мишель размышлял, кардинал
Лотарингский пришел в себя и улыбнулся.
— Полноте, Броссар, у вас нет
оснований обижаться. Что такое пара лет вдали от двора?..
— Семнадцать, Шарль, семнадцать.
Неужели вы разучились считать? — с насмешкой заметил Броссар.
— Ну, пусть семнадцать, — поморщился
прелат. — Хотя даже семнадцать лет вдали от двора — это не
трагедия. Поверьте, в Бастилии вам было бы гораздо хуже. Я просто
не мог допустить, чтобы человек вроде вас провел столько лет в
крепости.
— Семнадцать лет в Бастилии не
способен прожить ни один человек.
— Вот видите! — прелат всплеснул
руками. — Неужели вы и в самом деле полагали, будто сможете свести
на нет влияние мадам Дианы?
— Видимо, мог, коль скоро вы так
испугались, — с иронией произнес Броссар.
— А, бросьте, — кардинал отмахнулся.
— Положим даже, вам бы это удалось. Вы что же думаете, Генрих
простил бы вам разрыв с любовницей? Нет-нет, вы должны быть мне
благодарны. Я спас вас от гораздо более печальной участи.
— Что ж, примите мою нижайшую
благодарность, — с еще большей иронией поклонился де Броссар. —
Кстати, удовлетворите мое любопытство. Объясните, каким образом вам
удалось ограничить дело ссылкой, а не костром?
Мишель в ужасе зажмурился. Если бы он
открыл глаза, то заметил бы, как дядя вновь покраснел.