И вот под воздействием всех этих
событий движения Жоржа-Мишеля стали свободными и непринужденными,
речи заискрились остроумием, в осанке и взгляде проявилось нечто,
что толпа обычно считает неотъемлемым свойством принцев. Когда же
невдалеке от Лоша опекун предложил графу и трем принцам пересесть
из носилок в седла верховых лошадей, сеньор Лоша и Барруа замер в
предвкушении чего-то восхитительного. И предчувствия мальчика не
обманули. Пышные гирлянды, украшавшие ворота, радостные горожане в
нарядных платьях, улыбки, крики приветствия, цветы... С радостным
потрясением Жорж-Мишель обнаружил, что Лош это город, пусть и не
такой огромный, как Париж, но все-таки город, а не пять кривых
переулков вокруг старой крепости Бар-сюр-Орнен.
Процессия медленно двигалась по
улицам, а радостный и слегка пьяный от счастья юный сеньор жадно
обозревал свои владения. В Лоше можно было увидеть все: грозные
стены, нарядные дома горожан, богатые лавки, изящные церкви,
огромный прямоугольный донжон и дворец, одна половина которого была
украшена башенками и горгульями, а вторая выстроена в новомодном
стиле с окнами-люкарнами и высокими трубами, совсем такими, как во
владениях Омалей, Бретеев и дядюшки Гиза. Шевалье де Броссар,
прекрасно понимавший чувства мальчика, рассказывал, что Лош успел
побывать укрепленной крепостью могущественного и нечестивого графа
Фулька Черного, королевской резиденцией, любовным гнездышком
королевских фавориток, одной из самых страшных тюрем Франции, а
иногда тем, другим и третьим одновременно. Маленький Беарнец
возбужденно крутил головой, засыпал господина де Броссара вопросами
и казался даже более радостным и счастливым, чем сеньор Лоша.
Когда волнение от встречи слегка
улеглось, когда хозяин и его гости смогли переодеться, всем
прибывшим был предложен роскошный обед, затем небольшая прогулка и
дары обрадованных визитом сеньора горожан. Как казалось мальчику,
Лош не уступал Парижу, а нарядный дворец — Лувру, и именно в Лоше
Жорж-Мишель смог, наконец, удовлетворить свое ненасытное
любопытство. Портрет и надгробие Агнесы Сорель, фрески Лодовико
Моро, страшная деревянная клетка, в которой король Людовик XI
держал несчастного кардинала Балю...
Если бы Мишель взглянул на господина
де Броссара, то заметил бы добродушную и чуть насмешливую улыбку
воспитателя, прекрасно знавшего, что за сотню лет, минувших с эпохи
короля Паука, деревянная клетка давно сгнила, так что управляющий,
не желавший разочаровывать юного сеньора, наверняка приказал
соорудить новую. Мальчишки испуганно прижимали ладони к щекам,
разглядывая свидетельство монаршей немилости, а маленький Бурбон
предложил клетку сжечь, потому что даже медведя жалко туда сажать,
а ведь медведь может съесть человека! Обрадованный этим проявлением
слабости, сын герцога де Гиза заносчиво объявил, что враги
недостойны жалости, но Александр де Валуа и Мишель де Лоррен
совершенно неожиданно поддержали малыша. Господин де Броссар
одобрительно улыбнулся, несколько обескураженный управляющий
поспешил отдать необходимые распоряжения, а успокоенные скорой
расправой над орудием пытки кузены смогли продолжить познавательную
прогулку.