В голове Жоржа-Мишеля начало
проясняться. Нельзя сказать, будто любовь юноши растаяла без следа,
однако шевалье, наконец, вспомнил, что привело его в комнату бывшей
жены маршала де Монморанси. Когда молодой человек сообщил, что
вылезет через окно, лишь бы не подвергать риску разоблачения даму
сердца, а затем принялся старательно прилаживать лестницу и не
менее старательно прятать от «своей Анжелики» корзину с едой, юноше
казалось, будто он стал героем то ли «Амадиса Гальского», то ли
«Тиранта Белого», то ли еще какого-то рыцарского романа, во
множестве перечитываемых при дворе.
К счастью, лестница оказалась на
удивление крепкой, а стена не слишком гладкой, иначе молодому
человеку пришлось бы туго. Лишь корзина изрядно осложняла спуск
шевалье, так что, завидев заветное окно, Жорж-Мишель с облегчение
вздохнул и торопливо постучал по стеклу.
Когда пребывавшие под замком принцы
заметили притаившегося по ту сторону окна кузена, они едва
удержались от восторженного вопля. Бросились со всех ног к окну,
готовы были на руках втащить родственника в комнату, однако юный
граф, прежде всего, сунул в руки кузенов корзину и только потом
осторожно влез внутрь. Мальчишки попытались было обнять друга, но
шевалье Жорж-Мишель нетерпеливо отстранил их прочь, трижды дернул
за лестницу и вновь обернулся к родственникам лишь тогда, когда
лестница была аккуратно сложена у окна.
— Разбирайте лакомства, —
распорядился шевалье, устраиваясь вместе с кузенами у камина.
Гиз и Беарн с таким голодным видом
накинулись на еду, что Жорж-Мишель на мгновение испытал угрызения
совести из-за того, что слишком задержался в объятиях Жанны. Дофин
изящно обгладывал крылышко курицы и жался поближе к огню и
родственникам. Судя по всему, мальчишки давно позабыли драку и даже
порку и теперь вместе наслаждались обжорством, как еще совсем
недавно вместе тосковали без света и общества.
— А матушка даже не пожелала мне
спокойной ночи, — с неожиданной грустью пожаловался Генрих де Валуа
и завладел правой рукой старшего кузена.
— А мэтр Амио сказал, что если мы не
сдадим экзамен, нас не возьмут на прогулку в Бонди, — в свою
очередь сообщил Генрих де Бурбон и завладел левой рукой
Жоржа-Мишеля.
Юноша пожал плечами:
— Нашли из-за чего печалиться!.. Да
если ее величество узнает, что я нарушил ее приказ, меня отправят в
Венсенн. Или даже в Бастилию, — похвастал Жорж-Мишель.