В сущности, с этого момента политическая игра с моей стороны уже
пошла по-крупному. В разговоре с Трилиссером я, фактически, впервые
обозначил, что мы, чекисты, бросаем вызов партийному аппарату и
готовы к борьбе, пусть пока, как говорят в народе, подковерной, но
вполне серьезной. И последствия этой констатации нашего текущего
положения тихой конфронтации с партийными функционерами могли быть
любые и совершенно непредсказуемые. Например, если бы Трилиссер
работал на партийцев, то сразу сдал бы меня с потрохами. Но, я уже
достаточно узнал об этом человеке, поняв, что сложившееся положение
с непомерным усилением власти партаппаратчиков из
организационно-распределительного отдела ЦК в ущерб всему
остальному балансу властных структур, Трилиссера тоже не устраивает
и нервирует.
Он тоже, как и я, уже хорошо понимал, что если так пойдет и
дальше, то Сталин через несколько лет сделается самым настоящим
красным императором, опирающимся на силу своей собственной огромной
армии партийных кадров, которая подомнет под себя все остальные
структуры управления и органы правопорядка: наркоматы, РККА, суды,
прокуратуру и, разумеется, ОГПУ, которые сделаются лишь
дополнением, инструментами в руках безграничной власти партийной
бюрократии. И тогда у Сталина, как у лидера партии, появится
возможность расправляться с кем угодно самыми жестокими методами, к
которым он пока прибегать не может по той причине, что еще все-таки
не настолько широко распространил повсюду свою партийную власть. И
вождь большевиков, несомненно, понимал это, потому и стремился с
таким упорством быстрее распространять повсюду свой контроль через
постоянно растущую сеть партийных организаций. Но, процесс этот еще
не подмял под себя окончательно все структуры управления огромной
страной. Еще все-таки существовал и даже был местами силен НЭП.
Давление со стороны нэпманов, пусть даже через коррупцию, на
местные органы власти имелось вполне ощутимое. Влияние успешных
хозяйственников-крестьян, которых партийцы называли кулаками, на
местах тоже прослеживалось. Армия не отличалась ни дисциплиной, ни
профессионализмом, и внутри нее все еще сохраняли свое влияние те
же троцкисты, как сохраняли они свою фактическую власть до 1928
года и в некоторых наркоматах СССР. Потому и не решался Сталин
сразу принять слишком уж суровые меры против сторонников
Троцкого.