Ведь остатки инакомыслия в самом партийном аппарате до сих пор
искоренить генсеку никак не удавалось. И среди самих партийцев
многие все еще поддерживали желание Троцкого распространять
революцию на весь мир. Трилиссер же, как и я, считал идеи
троцкистов вредными и губительными для СССР. И, если бы дело
троцкистско-зиновьевской оппозиции победило, то для страны
последствия были бы еще хуже, чем грядущая диктатура Сталина.
Потому по основным актуальным политическим вопросам мы с
начальником ИНО придерживались одинакового мнения, что троцкисты
все-таки хуже сталинистов. Потому пока мы решили, что придется
выбирать меньшее из двух зол. Но, при этом, надо все же постараться
двигаться в сторону выстраивания разумного баланса между ветвями
власти, между силовиками и партийцами-сталинистами, а не бросаться
прямиком в объятия красной монархии. Если можно как-то сдерживать
безграничную власть партийцев, хотя бы над ОГПУ, то мы с
Трилиссером будем пытаться сделать это. Такой, во всяком случае,
был у нас с ним настрой в момент, когда нами принималось решение не
позволить Ежову установить полный контроль за деятельностью
чекистов.
Вот только в нашем новом триумвирате имелась еще и фигура Глеба
Бокия. А его настроения на этот счет все-таки были пока не ясны ни
мне, ни Трилиссеру в полной мере. Потому я и собирался в этот день
пообщаться с начальником СПЕКО подольше, чтобы прояснить для себя
ситуацию с его политической позицией окончательно и заодно
поинтересоваться исследованиями необычных явлений, проводимыми в
секретной лаборатории его отдела. Я уже хорошо знал, что тема
эзотерики — его любимейший конек. И мне было очень любопытно, как
отнесется этот человек к моим новым возможностям целителя.
Предупредив Эльзу, что в случае, если будет звонить товарищ Сталин,
ему надо сказать, что Менжинский отъехал на объект готовить
«Косточку», а всем остальным следует говорить, что Председатель
отправился на места с инспекцией, я в сопровождении Глеба выехал в
Горки.
Глеб Бокий, получив после гибели Ягоды место зампреда, вроде бы,
перестал демонстрировать обиду на Трилиссера, понимая, что с ним
ему теперь придется постоянно решать вопросы в присутствии
Менжинского. Но, возможно, в глубине души Глеб все еще не простил
того, что начальник ИНО тогда поддержал Ягоду, добившись отмены
любимого детища Бокия — серьезной научной экспедиции в Тибет ради
того, чтобы добраться до мистической страны Шамбалы. И из-за отказа
в финансировании по линии ОГПУ, главный энтузиаст поисков Шамбалы,
известный художник Николай Рерих, вынужденно организовал поход на
собственные средства. Он уехал в сторону Тибета самостоятельно и
быстрее, чем думали чекисты, выпав, таким образом, из сферы влияния
Бокия, отчего начальник СПЕКО сильно расстроился.