Старуха окоснела в неведении в силу возраста, а вдова старосты —
потому что послала старого Хрода к лешему с его учебой и дурацкими
требованиями ежедневно постигать плохое и хорошее, отличая одно от
другого. Тем более, что временами плохое и хорошее менялись
местами. То, что вчера было плохо, вдруг становилось хорошо. И
наоборот. В зависимости от указаний из города. Разве угонишься,
разве поймешь?
* * *
Разлад со Свитти и его прихвостнями у Белки тлел давно. Девчонка
она была мелкая, но отчаянная. И не сдавалась никогда. Не знает
своего места — говорили в деревне.
Еще прошлой осенью, когда все они были куда младше и глупее,
Свитти за дальним пастбищем просто так, без причины, столкнул в
овраг корзину с грибами, которые собрала Белка. Ладно бы она
собрала их себе, но за грибами ее послала Хродиха, и вернуться без
грибов значило оказаться битой. Белка обзывательствами подманила
Свитти к себе, поставила подножку, и следом за корзиной кубарем по
склону отправился уже он сам, лишь чудом не сдернув Белку за собой.
Руки-ноги не сломал, овраг был неглубок, а жаль. Только
расцарапался в заячьей колючке, измарался в глине, которую на дне
копали, да порвал одежду.
Свитти вылез с пустой корзиной в руках и на глазах Белки
разломал и растоптал ее в щепки. Белка не стала сразу отвечать,
сделала вид, что обиделась и испугалась. Убежала. Получила от
Хродихи тумаков, переждала три дня, и лихая понеслась.
Для начала Белка отыгралась просто: облила соломенную крышу над
пристройкой, где Свитти спал с младшими братьями и сестрами,
настойкой кошачьей поволоки. Отчего кошки со всей деревни собрались
к этому месту, орали, бесновались, словно весной, и не уходили
неделю, прогнать их было невозможно. А пес во дворе чуть не оборвал
цепь и лаем не давал всей семье покоя ни ночью, ни днем.
Доказать, что виновата Белка, было невозможно. Никто ее не
видел, она же не дура осуществлять месть у людей на виду. Мать
толстомордого подозревала и на Белку грозно щурилась, но тем все
ограничилось. И в тот раз, и в следующий, и в следующий за
следующим, и много раз потом. Белка была дрянной девчонкой, которую
некому пороть, и все в деревне это возле колодца услышали. Ничего
нового. Про Белку и без того хороших слов не говорили. Кем вырастет
дочь разбойника, повешенного над дорогой на крепком суку и
бросившей ребенка непутевой матери. Разумеется, разбойницей и
гулящей — ничего доброго Белку в жизни не ждало. Детям из деревни
запрещали с ней заговаривать, в школу не взяли по той же причине —
плохо повлияет на маменькиных и тятенькиных зацелованных чадушек.
Зато работать Белка могла, вот и работала.