– Нет, что ты! – горячо возразил Алексей. – Мы много что увидели. Максим Ильич, наш наставник по истории, нам рассказывал, что... – мальчик запнулся, видя, что Лиза совсем его не слушает, листая очередное модное приложение, кажется, к журналу «Нива». Алёша оглянулся на сидящего справа от него отца, тот изучал газету. Взглянул на Аню, ища поддержки. Но сестра с независимым видом смотрела в окно, будто отрешившись от происходящего за столом...
«Опять поссорились, – подумал юный гимназист, – в прошлый раз хотя бы скрывали своё недовольство и были повеселее».
Все очень переменились после их отъезда из Вятки.
Сам переезд Алексей пропустил. Вернее, отец перевёз его в Санкт-Петербург первым, заранее договорившись с генералом Покотило, что мальчика примут за пару недель до начала занятий. Василий Иванович, руководивший в то время Первым кадетским корпусом, тоже служил на юге и воевал в Русско-Турецкую войну, и с Алёшиным отцом они быстро нашли общий язык.
Иванов-младший оказался не единственным предварительно приехавшим учеником. К началу занятий он познакомился и сдружился с такими же принятыми первоклассниками и даже с несколькими более старшими ребятами, чьи семейные обстоятельства потребовали раннего приезда.
Первые полгода в кадетском корпусе дались большинству мальчиков не просто. Оторванные от привычного семейного быта и ласкового обхождения, многие плакали по ночам. Капризничали из-за раннего вставания и «холодной» утренней зарядки, плохо вели себя на занятиях... Алексей и сам был из числа таких мальчиков. Он никак не мог заснуть, чувствуя себя брошенным и папой, и Лизой, и Аней. Ему не хватало Аниных «исторических» рассказов за обедом, ласки старшей сестры и чтения книжки перед сном, «серьёзных» разговоров с отцом, да и всего их неспешного вятского уклада жизни... Отец и сёстры, наверное, смогли бы поддержать и ободрить его, но правила первых месяцев кадетской жизни исключали посещение родных. Не у всех детей семьи проживали в столице, и родные не могли их навестить. А условия для кадетов должны быть равными.
Дисциплина военного заведения, с расписанным по часам каждым действием, вызывала у Алёши и протест, и глухую тоску. Очень не хватало свободного времени, которого было так много в вятском доме. Когда можно было поглазеть на что-нибудь занимательное или помечтать о невозможном и несбыточном. А в своей новой питерской жизни мальчик ни на минуту, даже ночью (они спали под наблюдением дежурного всем классом в одном большом зале), не оставался один.