Как только поезд остановился, моряки на руках вынесли из
вагона вяло пытавшегося идти самостоятельно цесаревича, усадили его
в любезно предоставленную после краткой беседы с Дубасовым карету
губернатора и бегом, блестя сталью штыков на винтовках Бердана,
лязгая абордажными палашами, грохоча сапогами и расталкивая толпу
прикладами, покинули город. Свитским офицерам, дипломатам, лакеям и
всяким прочим штатским тоже пришлось шевелить ногами, находясь
внутри тесной колонны матросов. Японская толпа, ликуя, провожала их
до порта — ненавистные чужаки наконец, поджав хвост, убирались
восвояси.
Принц Арисугава во всей этой суматохе не получил
возможности проститься с Николаем, лишь Дубасов подошёл к нему,
чтобы крепко пожать руку. За ироничной улыбкой самоуверенного
русского капитана явно что-то скрывалось, и Такэхито немедленно
отбыл к себе на корабль. Обстановка в городе ему крайне не
нравилась, и он намеревался после совещания с капитанами других
кораблей принять меры, чтобы снизить градус
напряжённости.
Обращение губернатора, передавшего просьбу Небесного
Государя о личной встрече, также было русскими практически
проигнорировано. Шевич лишь ответил, что решение будет принято
цесаревичем после общения с врачами, и о нём японскую сторону
уведомят.
Немедленно собравшийся консилиум не мог, к сожалению,
сказать ничего утешительного. Осколки костей доктора удалили, и
раны зашили… но что делать с неизбежно останущимися шрамами на
половине лица, никто сказать не мог. Фон Рамбах был на грани
паники, представляя себе предстоящий разговор с императором
Александром и все те упрёки, которые неизбежно будут на него
обрушены всемогущим властелином. Великий князь Георгий был вынужден
прервать путешествие из-за резкого обострения туберкулёза,
цесаревич Николай получил необратимое уродство, а отвечавший за их
состояние доктор показал своё полное бессилие… Остальные медики
разошлись по своим кораблям и постам, и Рамбах решился задать
казавшемуся совершенно спокойным цесаревичу сакраментальный
вопрос:
- Как вы себя чувствуете в целом, Ваше
Высочество?
- Жаль, что нельзя курить, Владимир Константинович, очень
хочется… - ответ Николая поразил врача до глубины души. Он ожидал
проявления скрытого возмущения, требований сделать что угодно, но
привести лицо в порядок… но цесаревич и правда оказался почти
равнодушен.