И тогда все сразу стало на место — и
что Аттертон постоянно поправлял пояс, куда наверняка зашил монеты,
и что то же самое делает Хадсон, и что груз, который мы должны
встретить, можно передать только из рук в руки.
Вот мы и торчали всей группой в
пятнадцать человек плюс два союзника на неприветливом берегу — но
здесь, между Дубровником и Херцег-Нови, суша уходит в море почти
отвесно, большие глубины начинаются сразу за урезом воды и
подводная лодка может всплывать практически вплотную.
— Чай или кофе, полковник?
— Я бы предпочел грог, — хмыкнул
Хадсон, глянув на свои понтовые часы со светящимися стрелками.
Ну что же, безалкогольный
файф-о-клок меня тоже не прельщал и, уступив Марко место
наблюдателя, я занялся горелкой.
Еще когда я валялся в больничке, мне
на глаза попался уротропин и память услужливо подкинула состав
крайне полезного в смысле скрытности сухого спирта — этот самый
уротропин и парафин. Попытку стырить лекарство доктор Папо пресек
со всей жестокостью, но узнав, для чего оно мне потребовалось,
сжалился и направил к своему коллеге по Верховному штабу.
Я еще подивился, что за уротропином
посылают к начальнику отдела шифрования, но доктор Павле Савич в
прошлом трудился не где-нибудь, а в самом Институте радия у самой
Ирен Жолио-Кюри и вообще-то был не математиком, как положено
шифровальщику, а физиком и химиком.
С мыслями о том, какие интересные
люди приходят в партизанское движение, я разглядывал щуплого, даже
мельче, чем Коча Попович, лобастого человека. В глаза в первую
очередь бросался крупный, широкий, доминирующий на лице нос, и
только потом — внимательный испытующий взгляд ученого.
Взгляд это, едва Савич услышал
задачу, затуманился, а сам он отвлеченно забормотал почти про
себя:
— Аммиак и формальдегид, аммиак и
формальдегид... исходные вещества в наличии, аптечная лаборатория
есть... не вижу проблемы.
Занял провизорскую, загнал туда двух
бывших студентов университета и они наделали нам приличный запас. С
которым немедленно всплыл другой головняк: прослышав про такую
крутую штуку, к нам потянулись наши старые сослуживцы из батальона
охраны Верховного штаба, всем срочно и позарез потребовался сухой
спирт.
Волевым решением я скрыл от
общественности основной объем, а остатки разрешил пустить на обмен
— в конце концов, чем лучше у нас снаряжение, тем легче выполнять
задачи.