— Вот ты
где, тварь! Думала, я тебя не найду?
— Надеялась,
что больше мы никогда не встретимся, — с усмешкой бросила, но кто знал, каких
трудов мне стоило сохранять непринуждённую улыбку на своем лице и в ужасе не
отпрянуть от чудовища.
— Ты сейчас
же… — но договорить ублюдку я не позволила. Рывком подавшись к мужчине, я
выхватила из рук его приятеля нож и со всей силы воткнула его в стол, всего в
паре миллиметров от пальцев испуганно взвизгнувшего «пасынка», сквозь зубы
процедив:
— Еще раз ко
мне прикоснешься, я тебя убью.
И, не
обращая внимания на воцарившуюся в зале гнетущую тишину, расправив плечи до
хруста, я неспешно направилась к выходу, убедившись в правильности принятого мной
решения. Необходимо срочно покинуть провинциальный городок Марвич и держаться как
можно подальше от семейки Ричардсон…
Дорога до Элшимора заняла намного больше времени и оказалась гораздо
утомительней, чем я себе представляла. На протяжении всего пути беспрерывно лил
дождь, и дорога превратилась в нескончаемую полосу глубоких луж и ухабов.
Экипаж раскачивался и скрипел при каждом толчке, лошади с трудом шли по
глубоким рытвинам, грязь налипала на колеса, замедляя ход, а капли воды били по
окнам, размывая пейзаж до неузнаваемости. Внутри кэба было сыро и промозгло,
холодный воздух проникал сквозь щели в дверях, несмотря на то, что мы старались
закрыть их как можно плотнее.
Помимо меня в экипаже сидели ещё двое
пассажиров: пожилая женщина, беспрестанно кашляющая и кутающаяся в шерстяной
платок, и молодой человек в пыльном пальто и ужасно нудным голосом. Женщина
время от времени ворчала, подтягивая к себе корзину с продуктами, а молодой
человек, казалось, погрузился в свои мысли, иногда бросая короткие взгляды в
окно, за которым виднелась однообразная картина.
Большую часть пути я просидела в углу
рядом с ящиками, закутавшись в плащ, и пыталась согреться. Время от времени
лошади резко тормозили, когда колеса попадали в особенно глубокую яму, и тогда
нас всех подбрасывало на сиденьях. Мадам Пруденс тихо охала, прижимая к себе
свою корзину. У Эдмона невольно вырвалось ругательство, за которое он потом
долго перед нами извинялся. Но в основном мы молчали, как будто каждый был
слишком сосредоточен на том, чтобы просто выдержать этот мучительный путь…