– Ну что? – спрашиваю, хотя ответ очевиден.
– Отказался, – вздыхает она. – Всё ему объяснила, что мальчику жить осталось без импланта меньше суток… Бесполезно. Сказал, у меня законный отпуск, и никто не смеет меня его лишать. Мол, это гарантировано Трудовым Кодексом и всё такое.
– Вот же упрямый осёл! – ругаюсь на Вежновца. – Ладно, сама разберусь. Спасибо, иди работай.
Решаюсь поехать к нему домой. «Пусть попробует отказать при личной встрече без пяти минут заместителю главного врача!» – думаю, а на самом деле всего лишь настраиваю себя на отказ. Нет у меня никакого влияния на Ивана Валерьевича. Он жутко упрям, и даже главврач не смог бы его уговорить выйти на работу во время отпуска. Потому сложилось твёрдое ощущение, что поездка к нему домой ничего не даст. Ну, а раз так, надо признаться мальчику. Нельзя лишать человека последней надежды. Но и давать её, иллюзорную, тоже неправильно.
Это всегда страшно сложный моральный выбор.
Иду в палату. Игнатий лежит с кислородной маской на бледном лице. Мальчику трудновато дышать, но интубировать его пока не нужно. Пусть организм сам старается справляться. К тому же рядом родители, – вышли перекусить в кафе неподалёку, – и если ввести трубку, то, возможно, им больше никогда не удастся поговорить с сыном.
– Прости, Игнатий, – говорю мальчику. – Мы очень старались.
– Я знаю, – говорит он, стягивая маску и слабо улыбаясь.
Когда вижу это, внутри всё переворачивается.
– Если бы я могла ещё хоть что-то сделать, то сделала бы.
– Не волнуйтесь, я решил дотянуть. Обойдусь как-нибудь без этого дурацкого… как он там?
– Имплант, – подсказываю ему.
– Вот-вот.
– Хорошо, Игнатий…
– Игоша. Называйте меня Игоша. Меня мама так зовёт ласково, – говорит мальчик, и я изо всех сил стараюсь не расплакаться.
– Хорошо, – отвечаю. – Отдыхай.
Иду на парковку, сажусь в машину и еду к Вежновцу, чей адрес мне скинули по мессенджеру. Путь неблизкий, – живёт завкардиологией в пригороде, в коттеджном посёлке. «Нехилый такой домик он себе отгрохал», – замечаю про себя, когда вижу массивный двухэтажный дом. Самое забавное в том, что живёт Иван Валерьевич совершенно один. Ни жены, ни детей. Ни даже любовницы у него нет, а только большая собака, в которой он души не чает – это мастиф размером с телёнка. Вежновец обожает им хвалиться, рассказывая, какой пёс у него умный.