– Есть еще прошение от нашего...
– Довольно! Мой отец сделал тебя
распорядителем, чтобы ты решал мелкие проблемы. Прошения и доносы
разбирай сам. По вопросам торговли приходи в любое время.
– Все сделаю. Решу и приду. В любое
время.
Орвальд шумно вздохнул. Брюхо уперлось в
длинный палисандровый стол и сдвинуло его. Теперь предстояло решить
самый важный вопрос, который не давал ему покоя уже две ночи. От
него зависело, сколько золота будет в сундуках и как быстро в
тарелках подёнщиков появится мясо.
– Позови мне Грога, – распорядился
Орвальд.
– На дворе его нет, ваша милость.
– Как нет?
Он
едва не встал с кресла, ухватившись за подлокотники.
– На дворе вообще никого нет, кроме
стражников.
– Мой домен никто не охраняет?
– Наши бойцы на ферме Номара. Вы же
лично распорядились, чтобы я послал их истреблять землегрызов.
– Да не всех, болван! Чем ты слушаешь?
Пусть немедленно возвращаются!
Орвальд недовольно поморщился. От крестьян
одни неприятности. Теперь, благодаря шести дохлым пьянчугам, под
рукой не оказалось самого нужного человека. Приказав Джагинсу
бежать навстречу Грогу, он жестом отослал мажордома, закрыл глаза и
задремал.
***
Вращающаяся стрела со свистом вонзилась в
желтоватый глаз. Огромное насекомое противно заскрипело и
завалилось на панцирь, беспорядочно размахивая восемью лапками.
Повсюду с хрустом и чавканьем по жукам работали наемники, добивая
оставшихся чудовищ клинками и топорами. Стоя по пояс в зеленой
пшенице, воины рассекали хитиновые панцири, давя и разрезая
шевелящиеся у них под ногами конечности. За молодняком пришлось
побегать, но вскоре извели и его.
– Ух! Кажется, последний! – сообщил
мускулистый воин с топором.
– У нас тоже! – донесся хриплый глас
со стороны опушки.
Там группа молодчиков в грязных доспехах все
еще лупила топорами полумертвых насекомых.
– Что так долго, Балдур? Теряешь
хватку! – усмехнулся воин в изрытой бороздами кирасе. – Эй, пока вы
топорами махали, я все вино выпил!
– Ублюдок! – прозвучал тот же хриплый
голос. – Береги горло. Ночью зарежу!
Глава охраны домена слушал своих воинов,
которые и прежде не славились вежливостью. Он был молод, высок и
хорошо сложен. Короткие волосы слиплись от пота. Крепкие руки были
испачканы слизью землегрызов. Эта же мерзость покрывала гибкую
серебристую кирасу, из-под которой выглядывала хлопковая рубаха.
Кожаные штаны с аккуратными заплатами были в пыли.