В воздухе вокруг еще долго стояла пряная смесь, следующая за
этим вампиром повсюду: сандал, бергамот и мускус. Карина прикрыла глаза и
глубоко втянула цепкий аромат: он начинал сводить с ума, также, как и раньше,
но осознавать это вновь оказалось куда страшнее.
— Просто охренеть, — пробормотала Илона, завалившись на
комод. — Все, что ты там лепетала про чувства… Ладно, допустим… Я стала тебя
понимать.
* * *
— Человеческий триумвир Маркус Персиваль во время заседания
Сената призвал приостановить действие программы “Потомки” до окончания
расследования, — вещала голографическая проекция на стене. Томас Дэвис снова
осмотрел старые снимки с сестрой, он потерял ее и, похоже, потерял веру в
лучшее. Его жизнь разваливалась на части. Карина Тайт сказала ему: “Если я
что-то узнаю, я вам обязательно сообщу”. Ему хотелось надеяться, что она не
лгала на этот раз, хотя солгала, когда явилась перед ним в первый раз. Ему
хотелось верить, что она действительно найдет того, кто сделал это с его
Селией, но она не нашла его до того, как он убил…
Томас Дэвис потянулся к визитке, лежащей среди их совместных
снимков. Что если она не найдет? Он набрал указанный номер через домашний
коммуникатор, связь налаживалась с трудом, но кто-то все же принял вызов спустя
почти минуту ожидания:
— Мое имя Томас Дэвис, ваше
предложение все еще в силе? — произнес он, не отводя взгляда от улыбки своей
убитой сестры.
“Каждый раз, когда мы вступаем в новые сделки,
мы расплачиваемся старыми долгами”
— драматург Л. Дрейк, пьеса «Сделка с дьяволом», 2066 год
— А я уже и не знал, когда ты вернешься, Карина. И что за
потасовка во время патруля заставила тебя скинуть платье? — полный недовольства
голос настиг ее в коридоре их квартиры. Даррел распахнул горящие потусторонним
сиянием глаза, выходя из облака дэвианской магии, когда она крадучись сделала
первый шаг в спальню. От успокаивающих волн медитации не осталось и следа, Хант
выпрямился, скрещивая руки на груди. Его плечи раздраженно ходили ходуном:
слишком сильно мужчина сжимал собственные предплечья. Эл редко так открыто
демонстрировал злость: как и любые другие человеческие эмоции, ярость была для
него “пагубна и низменна”, но существуя в первую очередь в человеческом мире
рано или поздно начинаешь играть по его правилам.